Пытаясь побороть смущение, а равно и скуку, я принялась рассматривать гостей, с неудовольствием отмечая, что прогнозы королевы сбылись: мой наряд здесь самый яркий. Дамы неуклонно чтили традицию этого бала и явились в туалетах пастельной гаммы. Одежда мужчин была еще более сдержанной по тону — все оттенки серого, бежевого, голубого, зеленого.
Я взглянула вправо, туда, где у одного из арочных окон находилась сестра ее величества. Бледно-розовое атласное платье с широкой юбкой подчеркивало по-девичьи тонкую талию принцессы. Ее темные волосы были заколоты наверх и украшены изящной бриллиантовой тиарой. Под стать туалету Отилии был наряд ее супруга, принца Аларда, — элегантный светло-серый камзол, отделанный золотым шитьем на груди и обшлагах, и более темные брюки.
Недалеко от них собралась особенно густая толпа, состоящая преимущественно из дам всех возрастов и комплекций. Вначале я отнесла это на счет влиятельности принцессы на родине — все ищут ее протекции, даже на балу. Однако море обнаженных плеч и очаровательных декольте на минуту расступилось, и мне открылась истинная причина столпотворения: в оконной нише на банкетке устроились принц Роэнн и герцог Сетт. Вот умора: насколько я поняла, каждая из дам стремилась юбками оттеснить соседку, чтобы оказаться как можно ближе к двум щеголям.
Ради бала молодые люди приоделись. Принц сменил черный камзол на темно-синий без украшений. А вот герцог был в светло-голубом с золотым галуном военном мундире. Я отвернулась, когда очередная дама заслонила обзор, но успела заметить, какие заинтересованные взгляды устремили эти наглецы на ее откровенное декольте. Фи!
Сегодня представление молодежи проходило немного иначе, чем на неофициальном приеме: церемониймейстер объявлял имя дебютанта, тот приближался к широким ступеням, покрытым синей ковровой дорожкой, и кланялся венценосной чете. Король и королева приветствовали его парой фраз, а затем наступала очередь следующего. Остальные гости в это время отчаянно скучали, но показывать этого не смели. Мне самой пару раз дико хотелось зевнуть.
Но, наконец, все юные девы и кавалеры были представлены. Его величество Дитрик поцеловал руку королеве и поднялся с трона. Я оживилась, подумав, что сейчас начнутся танцы, но немножко поторопилась.
— Благодарю всех за то, что собрались отметить с нами канун Новогодья. В заключение хочу представить вам, дорогие подданные, свою племянницу — сьерру Миарет-Анн дей’Холлиндор. Думаю, вы согласитесь, что она является настоящим украшением нашего двора, — Король Дитрик вытянул меня из-за трона. Боюсь, в этот момент мои щеки соответствовали цвету платья.
— А сейчас — пусть начнется бал!
И первые звуки «Приглашения на вальс» — нежные и лиричные — поплыли по залу. Все оживились, задвигались, освобождая место в центре.
Дядя Рик не отпустил моей руки и повел в зал. Только пройдя половину пути, поняла, что нам предстоит открыть бал. Ноги, и без того ватные, начали заплетаться от волнения. Я знала, что буду танцевать с дядей. Но положение Рика сегодня изменилось. Открывать бал с королем? Почему я? Есть королева, и Отилия, и еще множество дам, гораздо более достойных. Я едва не споткнулась. И его величество, конечно, заметил мое волнение.
— Надеюсь, мой брат не поскупился на учителя танцев для тебя? Хотя о чем это я? Видел, как легко ты кружилась с молодым Тореддо! Боюсь, я так резво двигаться не смогу — годы уже не те. — Дядя кривовато мне улыбнулся.
— Передать не могу, как я этому рада: у меня голова кружится от слишком быстрого темпа. Но почему вы не пригласили ее величество?
— Она не танцует. — Рик помрачнел. — Да и сегодняшний инцидент не прошел даром.
Мы вышли в центр зала и заняли позицию друг напротив друга. Музыка набирала темп. Рик шагнул ко мне и, легко подхватив, закружил бешеным вихрем, возможно, только чуть более медленным, чем темп Яра. Придворные наблюдали за нами, никто не присоединился к вальсу ни в первом, ни во втором туре.
Ноги сами выписывали фигуры, я едва поспевала за темпом. Смотреть по сторонам я не осмеливалась: мир кружился вокруг меня. Рик снисходительно мне улыбался.
— Дядя Рик, прошу, помедленней, — взмолилась я, — уже не понимаю: падаю я или лечу!
— Эх, молодежь! Ты и должна летать, Миа, тебе всего семнадцать! Порхай, пока у тебя нет других забот!
Ага, нет забот! А, впрочем, сейчас и вправду казалось, что никаких особенно важных проблем у меня и в самом деле нет. Таково волшебство вальса: в кружении и плавных поворотах забываешь о гнетущих мыслях. Веселье и кураж захватывают, уносят прочь, в необыкновенный мир, где краски ярки и чисты, а чувства сильны и искренни.