В комнате бесшумно появилась Гритта — одна из личных служанок королевы. Белокурая розовощекая горничная приветливо улыбнулась, молча оставила поднос с завтраком на кровати рядом со мной, а затем скрылась в гардеробной. Я не могла не заметить, что прислуга здесь, в королевском крыле, безупречно вышколена, что особенно выделялось в сравнении с вечно подслушивающими и шепчущимися горничными из гостевого. Вспомнив о несчастной Эдвиге, я было нахмурилась, но хрустальные радуги все еще порхали по комнате — в такой день ничто не могло надолго омрачить настроение.
Гритта помогла мне одеться и причесала, уложив косы короной вокруг головы. Оказалось, что в гостиной меня уже ожидает герцогиня Ован. Когда я вышла, дама отложила рукоделие и критически осмотрела меня с головы до ног.
— Прекрасно выглядите, сьерра Миарет, скромно и достойно. Небесно-голубой — еще один цвет, который очень украшает вас. Сейчас подойдут ваши фрейлины и мы отправимся.
— Но куда? — я полагала, что проведу день за учебой, а вечером буду готовиться к балу. — Мелькнула паническая догадка, что приехал потенциальный жених и меня ведут на смотрины.
— Приказ ее величества — она собирает совет в расширенном составе.
Я выдохнула: не смотрины — это уже хорошо, но королевский совет… Что мне там делать?
— А, з-зачем?
Герцогиня только бросила на меня насмешливый взгляд из-под набрякших тяжелых век, как бы спрашивая: а я почем знаю? Вскоре к нам присоединились запыхавшиеся Кара и Арисса, и мы под усиленной охраной порталом перенеслись прямо к залу, где заседает Королевский совет.
Один из лакеев в черной с серебром ливрее распахнул перед нами дверь. Чей-то зычный голос выкрикнул мое имя, и мы вошли в просторный зал с очень высоким сводчатым потолком. Пол и стены были отделаны серым гранитом — от этого помещение выглядело холодным и мрачным как склеп.
Почему-то мне всегда казалось, что члены совета заседают за огромным круглым столом, но никаких общих столов здесь не было. Большую часть зала занимала ступенчатая трибуна с рядами полукресел, снабженных небольшими пюпитрами для письма. Члены совета — около тридцати эйсов — уже собрались. Многие (но не все) встали при моем появлении.
Взгляды — любопытные или неодобрительные — жалили меня, пока мы шли по центральному проходу между рядами. На возвышении в дальнем конце зала был установлен трон, рассчитанный на двоих. Слева помещалась огороженная резным деревянным барьером ложа для приглашенных. Кресла здесь были расставлены полукругом в два ряда.
Сюда-то и провел нас невысокий распорядитель. Он указал мне на крайнее из шести кресел в первом ряду. Фрейлины разместилась позади меня.
Мое беззаботное, радужное настроение быстренько улетучилось в этой неприветливой обстановке, и я испуганно таращила глаза, рассматривая зал и членов совета.
Слева в первом ряду, ближе к проходу, сидел мой отец. Я встретилась с ним глазами: он смотрел задумчиво и спокойно, даже как-то отрешенно. Я не помню, чтобы такое случалось раньше. А где же привычные раздражение и злость? Не узнал, что ли? Да нет, это невозможно, даже для него. Вероятно, оценил, что намерения принца серьезны, и меня не собираются отсылать прочь, как надоевшую игрушку.
Поспешила отвернуться и столкнулась взглядом с внимательными темными глазами главного королевского дознавателя эйса ди’Эдера. Логично увидеть его на совете, но я все равно вздрогнула. Невольно вспомнился страшный взрыв и все, что за этим последовало.
Больше знакомых не нашлось, но многих я знала: здесь собрались представители родовитого дворянства, а также видные государственные мужи — и те, и другие часто мелькали в новостях.
— Его светлость герцог Йохан дей’Фрон, — объявил церемониймейстер.
Шум в зале усилился — члены совета обменивались удивленными восклицаниями, ведь герцог давным-давно был исключен из состава Совета. Все ждали, недоуменные перешептывания нарастали, но троюродный племянник королевы долго не показывался — очевидно, у дверей возникла заминка. Сьерра Хелина шепнула мне, что скорей всего опальному родственнику не позволяют провести свиту. Когда Йохан, наконец, вошел — один, причем встрепанный и злой как сотня демонов, — его проводили в нашу ложу.
Капризное и даже обиженное выражение странно смотрелось на лице сорокалетнего мужчины. Кулаки его светлости побелели — так сильно он их стискивал. Надеюсь, он не собирается драться или устроить скандал? Столь близкое и неприятное соседство тревожило. Его усадили в первом ряду, но (Светлые богини милостивы!) с другого края. Впрочем, пространство в четыре незанятых кресла не гарантировало безопасности. Я то и дело ловила на себе неприязненные взгляды герцога, а Билли сообщил, что хорошо слышит скрежет его зубов.