Иногда в их общении была уместна легкая лирическая недосказанность.
– …так почему бы не найти более, ну, перспективное место?
– Ну мам.
Чайник затих и через пару секунд тонко засвистел: Даша выключила комфорку. Кинула в кружку пакетик чая и залила его крутым кипятком.
Ручка чайника была горячей, но не до ожога. Она надеялась, что не до ожога…
– Но тебе разве не хочется лучшего? Да и, знаешь… это точно не что-то опасное? Ты как-то говорила про то, что работаешь в респираторе и… обмундировании, в общем. Это все не спроста, а? Может, не стоит оно того?
Даша кинула в чай сахар, разбила яйцо о стол: это получилось очень громко.
«В следующий раз лучше ложкой,» – подумала Даша.
За окном начал капать, червями стекать по стеклу дождь.
– Даша, мне что-то не спокойно. Еще и сон какой-то снился…
– Какой?
– Не помню уже. Беспокойный. И, кажется, про тебя. У меня такое чувство, что про тебя, понимаешь, Даш?
– Понимаю.
– Это ведь не что-то не?..
– Нет-нет, мам, точно. Все в рамках этого, как его… в рамках, в общем, – закончила Даша. – Сегодня же не пятница, значит, сон был все равно не вещий!
И зачерпнула белую, жидкую у желтка мякоть яйца. Несоленую – это зря…
– Смешная ты, Даш.
– А что?
– Пятница же.
Ложка замерла в руке Даши, и она поняла: и впрямь пятница.
С четверга на пятницу – вещие сны,
Правдивые сны
О трупах и грибах.
– Ой, да глупости все это, – отмахнулась Даша, посыпала яйцо крупной солью, зачерпнула ложкой.
Желток был совсем ледяным.
– Ну, это да, конечно, – без особой уверенности протянула мама. – Ты, как деятель науки, в суеверия не веришь?
– Ой, ну ма-ам, какой я «деятель науки»… бездеятель. И, пожалуй, даже верю. И все равно мне кажется, что переживать не о чем.
Даша раскрыла клипсу на пакете с хлебом, взяла кусок: белого, сладкого.
– Ну, не о чем так не о чем, – согласился голос в трубке. Зашуршал ветер: мама куда-то шла. – Слушай, Дашь…
– Что такое?
– Я знаю, что ты у меня умная девочка. И взрослая. Но все равно пообещай мне, что не будешь вмешиваться ни во что опасное, ладно?
Даша отхлебнула чай: прекрасный вкус. Прекрасный сахар. Главное, что сладкий.
Вдруг, спохватившись, вытащила ложечку из кружки: отсутствие женихов и, в перспективе, замужества, Даше виделось крайне нежелательным.
Даша все пыталась вспомнить, когда же, так давно, она не вытащила ложечку?..
Не вспоминала. И надежда продолжала питаться слабой на события памятью.
– Ну, это уже какая-то паранойя, я считаю, – заметила Даша, поставила руку под щеку. – В какое опасное? Я работаю с самыми мирными существами на планете! Вот зайдешь – слева стенды со слабыми растворчиками солей и кислот, порошки и суспензии белков… Благодать, мама. Наденешь перчатки, помешаешь всякие жижи, загрузишь в центрифугу… Знаешь, а ведь центрифуга самая опасная в моей жизни вещь. Страшно жужжит, просто ужжжас…
Ветер в трубке стих: значит, мама куда-то пришла.
А Даша закатила глаза и схватилась за сердце, но все же продолжила:
– В общем, кошмар. Но после – грибы… Знаешь, а мне нравится работать на грибницах даже больше, чем в таких, около-химических задачах.
– Потому что?..
– Ну… Мальчик, который тоже стажер, в противогазе не такой болтливый. Знаешь, мам…
Даша затихла, не зная, что сказать.
Она всегда говорила, что было нового, что было вчера.
Но что-то не хотелось – ни верить, ни говорить о том, что было…
Нет, впрочем: верить все-таки хотелось.
– Что такое, дочь?
– Ну, это… а нового ничего. Все как обычно, в общем. Ни-че-го…
– Понятно, – сказала мама.
Повисло молчание. Даша еще отпила чая, взялась за второе яйцо: в этот раз разбила чайной ложкой. Тихо-тихо.
– Ну, это… мне скоро уже уйти. Пока, наверное? Я тебе завтра утром позвоню, ну или, это, напишу, ладно?
– Хорошо. Приятного аппетита, Даш.
– И тебе.
И тыкнула на кнопку завершения вызова. До выхода оставалось около сорока минут.
Даша вспомнила о пельменях – о том, что они в морозилке – о том, что один или два из них могли бы быть сварены, могли бы остыть…
Затрясла головой, отгоняя всякое, потянула на себя дверцу: в холодильнике стояла пустая бутылка от пива. Того. Инновационного.
– Кто же мне его дал? Кто же?..
Почему-то она никак не могла этого вспомнить. Никак. За окном серое небо все также опадало дождем.
Медленно подступала осень.
Глава 4
Паша очень старался. Он высунув язык крутил кнопку на дозаторе, открывал пальцем левой ноги эппендорфы, плевал в образцы, не жалея слюны, – знал, какой у него во рту чудесный ph, – обогащал слюну кровью…