Даша отвернулась, чтобы не видеть этого, ее все-таки трясло.
«Это все с непривычки,» – повторяла она себе, – «это все с непривычки».
Тяжелая рука легла на ее плечо, подбадривая. Крови почти не было: ее выпил гриб.
Ведь грибы очень любят влажность,
Ведь грибы без влаги не могут.
Сережа поднял руку, указал на Дашу, на грядки грибниц, опустил кисть, перебирая пальцами: «полей пока, ок?»
Даша кивнула: «ок».
К концу рабочего дня стажер Павел окончательно перестал быть стажером Павлом. В любом виде. А почва теплицы обогатилась микроэлементами, белками, жирами… гифами.
Глава 6
Никогда Даша не мыла элементы СИЗ с таким усердием. Наконец, когда она сняла респиратор, подставив вспотевшее лицо теплому сухому обдуву, она спросила:
– А так точно правильно делать?..
– Новой форме твоего Паши гораздо приятнее в земле, чем вне ее, – резонно заметил Сергей Гавриилыч, задумчиво разглаживая пальцами бороду. – Да и все равно с точки зрения его как человека, случай был безнадежным. Мицелий не извлечь из мозга, даже в самой зачаточной форме. Так что – только предупредительные меры, только…
Он выдохнул в три подхода и, уперев ладони в колени, тяжело опустился на простую пластиковую лавку. Других тут и не было.
– А вам его совсем не жалко?
– Мне всегда всех жалко. Но чувствуется это только первый десяток раз, а потом, ну… осознается. Таков путь, – закончил он.
– А как же, это, «пропал человек»…
– Это уже вопрос культа. Не вполне мой. И точно не твой.
Взгляд его был устремлен куда-то в одну точку, мимо Даши, невзирая на Дашу. И вдруг ей подумалось, как ему, должно быть, одиноко.
Совсем как ей.
«Банально,» – с тоской подумала Даша. И все же села рядом, привалилась потным даже через рукав халата плечом к его, такому же потному плечу. Даша совсем не помнила, что он – завлаб, что он – ее, вроде как, босс, что он – бесподобный Сергей Гавриилыч… Сейчас он был скорее Сережей. Как будто бы хорошо знакомым ей. Как будто бы родным.
– Знаешь, – начала она.
– Что знаю, Дарья?
– Называйте меня Даша. И, это… я всегда буду помогать вам, хорошо? То есть… – Даша смутилась, зажмурилась, стараясь не видеть ничего, слышать только мерный гул обдува и, может, его дыхание. Но плотнее прижалась к его руке, продолжила, тараторя, – я хочу сказать, что я совсем не склонна недооценивать важность средств индивидуальной защиты, что я осознаю, как опасна и все-таки важна работа здесь, как…
– Подожди, – прервал ее Сережа.
Голос завлаба вибрацией резонировал под его кожей. Совсем чуть-чуть: но Даша это почувствовала.
– Что подожди?..
– Ты ведь толком и не знаешь, чем занимается эта лаборатория. С чего же ты взяла, что это что-то такое уж важное, а, стажер? Может… может, это какая-то ерунда? Мало ли людей занимаются ерундой, даже пишут статьи о ерунде, публикуют статьи о ерунде… Почему?
Его обычно громкий голос был тих и хрипл. Он повернул голову, посмотрел на нее: из его темных, почти черных глаз смотрела тоска.
Даша улыбнулась, покачала головой:
– Нет. Так не может быть, никогда.
– Почему?
– Потому что ты не можешь заниматься ерундой. Я просто это знаю, это совсем не про вас, Сергей…
– Сережа.
– Точно, – Даша отвернулась от него, потупила взгляд. – Потому что ты не можешь заниматься «ерундой», Сережа. Я знаю это. Просто знаю и все.
Они какое-то время сидели в тишине. Воздух здесь был совсем сухой.
– Кстати, это… прости. Мне неловко называть вас… то есть, тебя Сережей. Как-то это к тебе не подходит, что ли?
– И все же Сережа – это я, Даша, – и он поднял брови, растянул рот в улыбке.
Совсем как демон.
Совсем как кот.
Когда они, наконец, выходили в «чистую зону», Сережа сказал ей:
– Ты, наверное, хочешь есть?
– Ну-у…
Даша забыла, на основании чего конкретно она должна отвечать на этот вопрос. На основании, собственно, голода? Все более странных отношений с Сергеем Гавриилычем? Сочувствия к Пашиному переходу в новую форму жизни?..
И все-таки прежде всего: она устала. Ужасно устала. И сейчас ее ждала только пустая квартира с гибискусом в пустой банке. Раньше в ней была вода, но она испарилась, еще раньше – сам гибискус засох, первый стал пустым.
Пожалуй, ей было одиноко.
Наконец, в приоритеты она выбрала голод:
– Хочу, – уверенно сказала Даша.
– Тогда пойдем поедим, как закончим.
Даша, не веря, кивнула. Втянула воздух ноздрями: раздувала радость и смутное, может, обманчивое и все-таки предчувствие нормальности. Предчувствие счастья.