Даша нежно провела рукой по металлическому боку ЦКТ, пропела полушепотом:
– Цилиндро-конический танк… такой новый. Пока пустой. Мы назовем тебя «Паша», – и она прижала мягкие губы к холодному металлу. Осталось пятно. Сказала уже в полный голос, – Солнце мое, назовем же его Пашей, да?
Сергей Гавриилыч с легким отвращением поморщился, поставил в штатив пробирку с зелено-серой массой. Нервно разгладил отвороты халата, хотя те всегда лежали безупречно. Каким-то чудом. Так что привычка была исключительно нервной.
– Даша, я все-таки искренне не понимаю, почему тебе хочется назвать вполне сносный ЦКТ именем какого-то… стражера.
– Но и я была стажером.
Она прикрыла глаза, легко и плавно оттолкнулась кончиками пальцем от танка, шагнула к нему…
– Нет, – категорически отрезал он. – Ты себя с Пашей не сравнивай: у тебя стажировка здесь была началом твоего пути, а у него…
– А у него концом, – хрипло прошептала она, сдала руками отвороты халата, вжала рот в его шею… Отстранилась, оставив круглый след слюны.
– Хочешь? – спросил он.
– Тш-ш…
Даша лениво провела головой из стороны в сторону, прижала свое тело к его. И тихо сказала, едва размыкая влажные губы:
– Я назову его Пашей не ради самого Паши, в конце концов, он был тот еще дурак, да и… умер, ему совсем все равно, назову я его именем что-то, не назову. Нет, я назову его так, потому что с него началось то, что я здесь, с тобой, вот так…
– Ну, Паша так Паша, – вздохнул и сказал он. И разорвал ей халат и блузку, обнажив мягко-круглые груди, сжал, вдавив пальцы в ее кожу и жир.
– Значит, все-таки хочешь, – улыбнулась Даша и растворилась в давлении его рук, в прохладе лабораторного стола у своих ладоней, предплечий…
Он задрал полы ее халата, собрав белый хлопок складками, стянул одежду, белье и раздвинул твердым членом мякоть ее чрева.
«Ужасная, неминуемая контаминация,» – блаженно подумала Даша и закрыла глаза.
Вот каким оно было: счастье.
И в тот день тугая сперма пятью толчками ударила внутрь нее и осталась в ней.