– Хуже, – бесстрастно ответил Сергей Гавриилыч.
Он был похож на «Падшего ангела» Кабанеля. Не вполне внешне. Скорее духовно.
– Линчевание?
– Если бы.
– Значит, увольнение?..
– Нет, не настолько жестоко, – Сергей Гавриилыч привычно-демонически усмехнулся. —Всего лишь разложение на плесень и на липовый мед. Культ этого так не оставит: снова на удобрения, снова… Впрочем, грибам это на пользу. Да и какое-то количество гиф успеет вырасти в теплой, питательной среде его тела, но столько с этим будет возни, черт… Ну елки-палки, если бы эти стажеры только были способны носить респираторы, – и он тяжело и обречённо опустился на лавку у стены. Уронил голову на замок сжатых рук.
Он – тень, густая и огромная, пусть и в белом халате.
Даша села рядом. Она не знала, как ободряют титанов, но сказала ласково, как только могла:
– В-вы только не плачьте, Серге…
– Сережа, – хрипло сказал он.
– Сережа, – тихо, как мышь, повторила она. И прижалась к его руке. Выдохнула. – Все будет хорошо, да ведь?
Сергей Гавриилыч оторвал голову от рук, посмотрел на нее, лицо в лицо.
Так близко, так тепло, так радостно, так страшно…
Даша забыла, где у нее легкие и как дышать.
Не к месту вспомнила анекдот про ежика.
Улыбнулась, но не засмеялась —
Даша была сильна духом.
– Значит, не пельменями… – едва слышно сказал Сергей Гавриилыч. Сам себе, не ей.
– Что? – не поняла Даша.
– Да ничего. А тебя ведь тоже на удобрения надо бы, – абсолютно спокойно сказал он.
Анекдот про ежика немедленно забылся.
– А может, лучше в постоянные сотрудники?.. – с надеждой предложила она. – Я согласна на рабство! Даже на сексуальное! Или на грибное?.. Грибо-сексуальное! Только не на удобрения, меня ведь совсем нельзя на удобрения… Мама очень расстроится.
Сергей Гавриилыч задумчиво кивнул. Крайне задумчиво.
– Что ж, Дарья. Хорошо. Пройдемте в душ.
– А тот?..
– Отловят.
– А зачем в?..
– Для дезинфекции ценнейшего из сотрудников. Ну, вдруг он в обморок упадет, а он один, совсем один…
– Вы о вас?
– Я обо мне, – безэмоционально сказал он. И устало добавил, – Халат и одежду, пожалуй, придется сжечь… но потом.
Он опер руки в колени и рывком встал, снова высокий, снова широкогрудый.
– А я точно не умру?.. – осторожно поинтересовалась Даша.
– Обязательно умрешь. Но потом, – философски заметил Сергей Гавриилыч. И добавил, – Не пельменями, хм-м…
Глава 2
Когда Сергей… нет, все-таки Сережа снял с себя лабораторный халат, треники, клетчатую рубашку и майку-алкголичку, Даша окончательно уверилась, что без грибов тут не обошлось. Или грибо-пива. Или хотя бы сна…
Потому как он был прекрасен. От ног до ногтей, пусть один из них, на ноге, был разбит надвое и пожелтел, пусть его кожа была покрыта растяжками у крупных бугров мышц, пусть его ноги заросли волосами от лодыжек и, клином, до пупка – все-таки он был прекрасен. Почти совершенен. Ровно до того «почти», чтобы не стать пластмассово-неправдоподобным – а значит, более-чем-абсолютно прекрасен.
Аполлон греков – вторичен.
Аполлон первобытного человека – истинен:
Прежде всего должен быть сильным, выносливым,
Достойным женщины с широкими бедрами и жирного куска мамонта…
Даша часто думала обо всяком отвлеченном, когда стоило бы приземлиться. Это ей немного мешало, но, вероятно, даже берегло. Она помотала головой, отгоняя всякие глупости, уперла взгляд в пол, стараясь не смотреть на него, совершенно нагого перед ней. Сережа же поставил ногу на лавку, медленно сворачивая оставшийся высокий носок. Его член висел совсем спокойно. Равнодушно.
Она все еще не понимала, как до этого дошло, но, очевидно, как-то да дошло.
– М-м-мне подождать вас здесь, да? Я могу поохранять ваше полотенце. Мало ли. И потом принести его вам, да? Эт-то…
Даша не знала, что надо говорить, так что как получалось, так получалось.
Она усиленно продолжала смотреть под ноги, на белый кафель. Швы между плитками были белыми-белыми, без следа черной плесени.
Стерильно-белоснежная душевая комната. Точнее, пока всего лишь преддверие душевой.
Словно бы она попала в рай наяву.
Словно бы – в СПА.
Сережа потер босой ногой ногу, почесал бороду:
– Нет, ты идешь со мной. Туда.
–А.
– Лучше разденься.
– Почему?
Раздвоенный ноготь смотрелся уродливо. Но мило. Наверное, на него уронили что-то тяжелое. Если уронили – то изначально подняли, стало быть – силы Сергей Гавриилыч был недюжинной… Но странно было думать об этом здесь.
«В его наготе так много доверия, значит…» – не закончила мысль Даша. И стала радостно слушать учащенное биение своего пульса.