Наконец, настал момент, когда Хоксберг и Абрамс сели поговорить во время ночного дежурства. До этого их отношения была корректными, но прохладными. Но по мере того, как путешествие подходило к концу, они оба все острее чувствовали, что взаимопонимание им просто необходимо. Виконт пригласил командующего на обед для двоих в свои личные апартаменты. Его повар превзошел самого себя, а дворецкий потратил значительное время, выбирая вина. Наконец, когда в дело пошел коньяк, дворецкий понял, что он может удалиться, оставив бутылку на столе и еще одну про запас, и отправился спать.
Перешептывание вентиляторов смешивалось с шумом двигателя. Двое дежурных прошли по коридору. Мягкий свет приглушенно струился с картин и портьер. Кольца дыма стелились по воздуху, пахнущему вереском. После Старкада ощущение земного веса, обеспечиваемого гравитаторами, было замечательным. Абрамс все еще наслаждался чувством легкости и часто летал во сне.
— Первооткрыватели, да? — Хоксберг закурил новую сигару. — Звучит заманчиво. Обязательно надо как-нибудь съездить на Даяну.
— Вы не найдете там ничего по своей линии — проворчал Абрамс. — Обычный народ.
— И то, что они поступили по своему усмотрению вы бравшись из завывающих пустынь… я знаю, — виконт кивнул белокурой головой. — Естественно, вы немного шовинист таково ваше воспитание, но это опасный подход.
— Куда опасней сидеть и ждать когда придет враг сказал Абрамс, затягиваясь сигарой. — У меня есть жена и дети и миллион родственников. Мой долг перед ними — держать мерсеян на расстоянии.
— Нет, нет. Ваш долг помочь сделать это излишним.
— Хорошо, если мерсеяне будут сотрудничать.
— А почему бы и нет? Погодите, — Хоксберг поднял руку. — Дайте мне закончить. Меня не интересует, кто начал эту заварушку. Это ребячество. Фактически мы были самой мощной державой среди кислорододышащих в этой Галактике. А что, если были бы они? Разве вы не проголосовали бы за сотрудничество человечества с подобной империей? В противном случае мы просто оказались бы под их властью. Так случилось, что они не захотели нам подчиняться. И не успели мы заметить, как Мерсея достигла такого положения, которое нас очень беспокоит. Мы отреагировали соответственно — пропаганда, альянсы, дипломатия, экономические маневры свержения и время от времени открытые вооруженные конфликты. Это подтвердило их предположения насчет наших недружелюбных намерений Они предприняли ответные действия, в свою очередь, удвоив наши опасения. Положительная обратная связь. Когда-то надо остановиться.
— Я уже слышал это раньше. — сказал Абрамс — и я не верю ни единому слову. Может быть, память об Ассирии Риме и Германии живет в моих хромосомах, не знаю, но факт остается фактом: если бы Мерсея хотела настоящей раз рядки, она могла бы достичь ее сегодня. Мы больше не заинтересованы в экспансии. Земля стала толстой и старой. Мерсея же молода и энергична. Она желает обладать Вселенной. Мы стоим у нее на пути, поэтому должны быть съедены. Все остальное — это десерт.
— Ну-ну, — сказал Хоксберг. — Они не так глупы. Создать галактическое правительство невозможно. Оно разрушится под собственным весом. У нас есть все необходимое, чтобы контролировать положение, но мы этого не делаем должным образом. Местное самоуправление в большинстве районов очень сильно, и я усматриваю в этом явные признаки феодализма, развертывающегося внутри имперской структуры. Разве мерсеяне не могут смотреть вперед?
— О да, лорд, могут. Но мне трудно представить, что они захотят быть похожими на нас. Ройдгунаты очень отличаются от Империи.
— Да, избиратели земельных кланов выбирают своего верховного начальника из безземельных, но это мелочи.
— Да, из Вах Урдиолха, но это не мелочи, это целиком и полностью отражает концепцию их общества. То, что они задумали на будущее, — не что иное, как группы автономных районов, управляемых мерсеянами. Раса — не нация — поддерживает их. Что делает их чертовски опасными. Намного опаснее простых империалистов, вроде нас, которые хотят всего-то быть на вершине власти, признавая за другими равное право на существование. Во всяком случае, я так думаю, основываясь на информации, которая у меня есть. На Мерсее я надеюсь прочитать как можно больше их философских трудов.
Хоксберг улыбнулся.
— Будьте моим гостем. Будьте их гостем. Пока вы не беретесь за дело рьяно и не сорите своими шпионскими штучками, вас всегда рады видеть на корабле. — Улыбка исчезла. — Но если вы что-то затеете, я уничтожу вас.
Абрамс посмотрел в его голубые глаза. Они неожиданно стали холодными и неподвижными. Он понял, что Хоксберг вовсе не такой простак, каким выглядит.
— Спасибо, что предупредили меня, — сказал командующий, — но, черт побери! — Он ударил кулаком по столу. — Мерсеяне пришли на Старкад совсем не потому, что их сердца изнывали от жалости к бедному и притесненному морскому народу. Я не думаю, что они попали туда по ошибке и ищут предлог, чтобы с честью выйти из игры. Они явно рассчитывают на какую-то выгоду.
— Например?
— Откуда, черт возьми, я могу знать? Я уверен, что никто из их персонала на Старкаде этого не знает. Лишь небольшая горсточка высших чинов на Мерсее имеет представление о большой стратегии. Но эти ребята видят все в мельчайших деталях.
— Может быть, ценные минералы под водой?
— Вы должны понимать, что это смешно; на уровне предположений, что морской народ обладает великим секретом и что они — универсальные телепаты. Если Старкад сам по себе и обладает чем-нибудь полезным, мерсеяне могли бы взять это более спокойным путем. Если предположить, что эта база им нужна, скажем, для притеснения Бетельгейзе, то ведь существует очень много более подходящих планет. Нет, они наверняка хотят попробовать свои силы.
— Я размышлял над этим, — задумчиво сказал Хоксберг. — Предположим, какие-нибудь фанатичные милитаристы среди них планируют окончательную схватку с Землей. Это потребует наращивания сил. Однако линии сообщения настолько длинны, что ни одна из держав не может надеяться на первенство в нанесении внезапного удара. Итак, если они наращивают напряженность по поводу абсолютно бесполезного Старкада, что же, в результате возможен конфликт, но там, где не пострадают полезные планеты.
— Может быть, — сказал Абрамс, — действительно, для меня это один из вариантов рабочей гипотезы, но похоже, что-то мы все же упускаем.
— Моя задача — предупредить их, — сказал Хоксберг. — Неофициально, частным образом, чтобы умерили спесь и все прочее, и не усложняли обстановку. Если бы мы могли обнаружить, кто в их правительстве более разумен, мы смогли бы сотрудничать с ними, очень осторожно, конечно, для того, чтобы остановить стервятников.
— Дело в том, — сказал Абрамс, — что все они — разумные. Но основы их разума совсем не похожи на наши.
— Нет, старина, в данном случае вы неразумны. На этой почве у вас развивается паранойя.
Хоксберг наполнил рюмки. В тишине было отчетливо слышно бульканье коньяка.
Гостиная была пуста. Не зажигая свет, Персис достала из бара полбутылки портвейна. Здесь, на веранде, было достаточно светло. Мягкий призрачный свет проникал в комнату сквозь большое окно над стойкой. Он ласкал ее щеку, волосы и растворялся в шуршащей темноте.
Свет шел от звезд. Их было бесчисленное множество: белых, голубых, желтых, зеленых, красных, холодных и немигающих. В кромешной тьме ночи дымчато и туманно светился Млечный Путь, мерцали родственные галактики. Это было прекрасно.
Когда она села в кресло напротив, Флэндри почти физически ощутил ее взгляд, ее тело, заключенное в тонкую, слегка фосфоресцирующую пижаму. Он напрягся.
— Да, — сказал он, — вы правы, донна. Вон та… яркая, это новая звезда, которую Саксо недавно наметил для превращения.
— В самом деле?
Ему льстило ее внимание.
— Да, звезда типа Е, как вам известно, возникает и развивается быстрее, чем менее массивное светило, подобное Солнцу, и сходит с основной последовательности более эффективно. Период красных гигантов, таких, как Бетельгейзе короток. Потом — хлоп, и нету их.