Участие во множестве боевых операций. Выполненные и, куда уж без этого, проваленные, задания, а также десятки наград способствовали, как крепкой дружбе, так и появлению врагов.
Кремнескалов отличился в нескольких служебных конфликтах и дуэлях, откуда вышел победителем. Его же противники отправлялись либо на больничную койку, либо на кладбище.
Выписал в отдельный файл всех, кто мог затаить на него зло, но не думаю, что это поможет. Он десять лет служил тихо. Если бы хотели отомстить, сделали бы раньше. Хотя, кто знает, человеческая душа — потёмки. Вдруг кто-то оказался терпеливым и злопамятным.
Помимо прочего рассмотрел основную версию следствия — ограбление. Погибший капитан заявил, что выиграл главный приз в лотерее. Требовал выдачу семисот миллионов золотых. Хотя в прямом эфире передачи ведущий говорил о победителе с совсем другой планеты, но Кремнескалов собирался оспорить результаты. В один день договорился об интервью с местным телеканалом, и обратился к адвокатам.
Чем бы это всё кончилось неизвестно. Вечером того же дня его ограбили и убили. Лотерейный билет не нашли.
Да ничего не нашли. Ни следов индекса, ни пятен крови или частичек кожи. Только следы борьбы. И те были номинальными. Опрокинутый стул, да разбитая чашка с тарелкой.
Свидетелей нет, записей с камер нет. Ничего нет. Висяк, если выражаться терминологией служебного жаргона. В моём же разумении — волшебство. Магия какая-то.
Как приеду, надо будет по списку врагов пробить, кто в разы превосходит капитана по силе. Так чисто сработать можно только превосходя другого человека в индексе.
В голове всплыл Гусев. Гривасов его тогда заборол по технике безопасников. Просто задавил. По-моему, разница в пунктах у них была не слишком большая. Значит, надо проверить, кто владеет силовой борьбой. Всё же, кажется, мне, что тут не всё так просто, как считают жандармы. Хотя, там тоже спецы работают. Вон, какие экспертизы провели.
План действий я подготовил за пару дней до конца путешествия. Чтобы снова не впасть в хандру пришлось срочно придумывать, чем ещё себя занять. Тренажёрка каждый вечер, конечно же, хорошо, но мало. В общем, я снова вернулся на поле для гольфа. Еле уговорил администратора клуба дать мне второй шанс.
Знаете, а есть что-то в этой игре. Пристрастился. Гоняешь такой мячики по траве, помогаешь себе силой, но так, чтобы никто не понял. Отличная тренировка контроля над индексом. Мой кедди (скорее надзиратель, чем помощник и советчик), только один раз заподозрил неладное, но ничего так и не смог доказать.
Надо будет дома узнать, есть ли у нас такие клубы и записаться. Что на Святогоре, что на Владивостоке. Может, даже на соревнования съезжу.
В общем, было нормально. Нашёл, чем убить время в путешествии, но почувствовать, как отпускает нервное напряжение смог только при выходе из нырка.
Разом переключился на рабочее настроение. Хотелось побыстрее разобраться с делом, и вернуться назад. Иллирика и орден двуликих ждали моего внимания. Потому я достал инфопланшет и вышел на связь с местными безопасниками ещё на подлёте.
Глава 7
Никто не ответил ни на один из моих запросов. И это было странно. Да плевать на странности, это бесило. Хотелось сэкономить время и быстрее уладить формальности, а они молчали.
Раздражение росло с каждой минутой, что корабль летел к станции. Двадцать часов растянулись в месяц, и с каждым «днём» глухое раздражение всё сильнее захватывало меня. Спустя где-то бесконечность гудков дозвона у меня дёрнулся глаз, пару раз, а кулак прилетел в переборку, оставив там вмятину.
Слухи подтвердились: в гражданском судостроении экономят на материалах. Переборка уж дюже тонкая оказалась. Уверен, тесаком с силой её можно вскрыть, как консервную банку. Потому что кулак оставлял на ней вмятины. Глубокие такие.
От дальнейших экспериментов меня удержала мысль, что сам дурак. Стоило только в тысячный раз подумать, что безопасники на станции козлы и тунеядцы, а я, такой молодец, звоню им, как всё встало на свои места.
Каюсь, в дороге я расслабился и стал немного тугодумом. Очевидные истины просто ускользали от моего понимания. Уверен, это всё гольф виноват, и отсутствие профессионального общения. Гражданская жизнь и роскошь отупляют.
Перевесив несколько картин, чтобы переборка снова стала красивой, я направился в стыковочный отсек. Хотелось скорее покинуть борт лайнера, чтобы мозги не разложились от праздности пуще прежнего. А ещё было стыдно…