Повисло молчание. Расстроенная Ди прижалась поближе к Брэйву. Даже Вилл, которого такие истории обычно не трогали, почувствовал дискомфорт. Ему бы очень не хотелось оказаться на месте этого парня.
— Да уж, неприятная история, — сглотнув, произнёс он.
— Приятного мало. Рассказал я её для того, чтобы вы понимали, что множество игроков серой зоны могут примкнуть как к одной, так и к другой стороне. И здесь мы подошли к самой сути.
Погладив кончиком пальца несколько раз серое перо, Эрайз поднял взгляд.
— На встрече лидер «Невозвращенцев» озвучил предложение. С их стороны прекращаются любые преступные действия. Разумеется, каких-то собак будет тяжело удержать на цепи, но градус напряжения сильно снизится. В свою очередь, Совет делает всё, чтобы третье легендарное подземелье не прошли за четыре года и пять месяцев.
Вилл прислушался к своим внутренним ощущениям и понял, что эта новость ему сильно не нравится. Её можно сравнить с внезапным предложением школьного хулигана, с которым ты постоянно цапаешься, помириться. Вроде бы, мир лучше войны, но чем объяснить такое внезапное дружелюбие? И где гарантии, что он не ударит в спину, стоит только отвернуться?
— А почему такая странная цифра? — спросил Брэйв. — Почему не ровно пять лет или десять.
— Хм…сколько мы тут в заточении? Примерно семь месяцев? Получается, если прибавить их к названному сроку, то получится ровно пять лет, — заметила Ди.
— Может, чтобы проще звучало? — предположил Брэйв. — Мол, пять лет запомнить проще, чем семь лет восемь месяцев и полтора дня?
— Да, мы тоже обратили на это внимание, — кивнул Эрайз. — Но найти объяснение этой цифре мы не можем. Так же их лидер потребовал, чтобы в течение трёх недель мы объявили об их предложении всем игрокам. Понимаете, чем это чревато?
— Серым пером, — задумчиво ответил Вилл. — Начнётся бесконечный виток рассуждений о морали и человечности. Кому-то станет жалко больных людей, и они будут готовы пожертвовать своим временем ради нескольких лет спокойной жизни других. Кому-то станет страшно за свою шкуру, ведь если не согласится, то убийства и насилие продолжатся. Белые и серые перья начнут грызню. Вообще, это какой-то бред. Если отбросить всю человечность, то десятки тысяч людей будут вынуждены пожертвовать своим временем, навыками и чувствами к родным людям из реала в угоду, ну максимум, тысяче людей. И даже если Совет согласится, где гарантии, что после пяти лет «Невозвращенцы» успокоятся? Не предложат продлить договор ещё на годик? И протянем ли мы такой срок? Эрайз, вспомни разговор про инфляцию. Про булку хлеба, которая за два года подорожает в сотни раз? Что же будет к исходу пятого года?
— Это ты подметил верно, — кивнул Эрайз. Вновь открыв ящик стола, он достал несколько листов пергамента.
Едва Эрайз развернул их на столе, Брэйв и Ди заинтересованно склонились над ними. Вилл внимательно присмотрелся к первому. На нём было изображено с десяток символов, вроде наковальни, доспеха, колбы. Все они были сложно связаны между собой стрелками.
— Пару недель назад ребята с экономического отдела Совета решили провести исследование. Его цель — выяснить, возможно ли полностью, или хотя бы частично обойтись без НИПов, когда цены у них станут заоблачными. На этих бумагах лишь краткие выводы, и если в двух словах, то — да, можем. Профессии, как основные, так и второстепенные, способны покрыть бо́льшую часть нужд. Есть две проблемы — ремесленные реагенты высокого уровня, которые мы сейчас не можем закупить впрок, и еда. Но со слов кулинаров, у них уже есть рецепты, позволяющие практически полностью игнорировать участие НИПов. На худой конец, эти компоненты можно воровать с их грядок и огородов. Некрасиво, но система принимает такую краденую еду для крафта. Всё остальное доступно — точка, создание кроватей, создание средств коммуникации. Это позволит протянуть те самые пять лет.
Изучив бумаги, Вилл не нашёл что возразить. Пока что всё действительно складывалось так, что в скором времени от услуг НИПов можно полностью отказаться. Единственные, кто расстроятся, — ребята, любящие гулять по борделям. Однако отказ от их посещения не поставит жизнь под угрозу.