Волна возмущения, прокатившаяся тогда по многим странам, побудила Багдад несколько подкорректировать линию в отношении заложников: вскоре женщинам и детям было позволено уехать.
Советских специалистов в Ираке не арестовывали, не перемещали, не подвергали притеснениям, но под разными предлогами не выдавали им выездных виз. Отток советских специалистов из Ирака поэтому происходил тонким ручейком, что вызывало в Москве серьезную обеспокоенность и немалое раздражение. Наших граждан никто не имел права задерживать против их воли, коль скоро они не совершили никаких нарушений местного закона; досрочное же завершение их миссии в Ираке было вызвано неправомерными действиями самого Багдада и возникшей вследствие этого угрозой для их жизни и безопасности. Если у Ирака имелись какие-то претензии, то в любом случае они должны были предъявляться не физическим лицам, а учреждениям и организациям СССР, подписавшим те или иные контракты, но и здесь налицо были форс-мажорные обстоятельства. Особенно беспокоило нас то, что подавляющая часть советских специалистов работала на юге Ирака, а многие – в непосредственной близости от границы с Кувейтом.
Вопрос об отъезде наших специалистов будет по вине иракской стороны решаться медленно и болезненно, создавая совершенно ненужную нервотрепку людям и обостряя советско-иракские отношения. По моему глубокому убеждению, Багдад потерял значительно больше, задерживая советских людей, чем выиграл от их труда, результаты которого в любом случае во многом окажутся сведенными на нет в ходе военных операций. Но к этому мы еще вернемся.
Зачем в Москву приезжал иракский зампремьера
А сейчас ход событий возвращает нас к экономическим санкциям. Их ведущей задачей было перекрыть каналы иракского нефтеэкспорта, лишив тем самым Багдад главного источника валютных поступлений. До этого нефть экспортировалась по трем нефтепроводам: один вел из Ирака в Турцию, где нефть перегружалась на танкеры, два других – в Саудовскую Аравию. Анкара, как только Совет Безопасности ввел санкции, перекрыла свой нефтепровод. Саудовская Аравия несколько задержалась с аналогичной мерой, опасаясь дать Ираку повод вторгнуться на свою территорию. И только когда американские войска на ней закрепились, остановила действие обоих нефтепроводов.
Теперь у Ирака оставался единственный способ транспортировки нефти танкерами через Персидский залив. И он решил попробовать им воспользоваться, хотя это прямо нарушало режим санкций. В середине августа пять иракских танкеров вышли с грузом в Залив. Пункты их назначения не были известны, но предполагалось, что первым портом захода может быть йеменский Аден. В любом случае автоматически вставал вопрос – какой может быть реакция. С одной стороны, резолюция 661, вводя санкции, обошла вопрос о принудительных мерах их реализации. Со стороны Совета Безопасности это не было упущением: он просто не хотел форсировать события и угрожать применением силы в надежде, что Багдад не станет намеренно нарушать санкции. Однако события стали развиваться по другому сценарию. Это не могло не обеспокоить членов Совета Безопасности, в том числе и нас. Поэтому вопрос о соблюдении санкций занял должное место на переговорах, которые прошли в Москве с прибывшим сюда членом Совета революционного командования, заместителем премьер-министра Ирака Саадуном Хаммади.
Хаммади был одним из основателей партии Баас в Ираке. Он защитил докторскую диссертацию по экономике сельского хозяйства в Висконсинском университете США, рано вошел в ближайшее окружение Саддама Хусейна, занимал различные посты в правительстве, в том числе одно время был министром иностранных дел. Учитывая его солидный опыт дипломата и экономиста, ему нередко поручали представлять интересы страны на различных форумах и переговорах. Вот и в Москву Хаммади прибыл, побывав до этого в ряде столиц, где пытался убедить собеседников в законности аннексии Кувейта и несправедливости подвергать Ирак за это санкциям.
К визиту Хаммади в Москве отнеслись серьезно, надеясь, что он поможет составить более точное представление об умонастроениях в Багдаде и, главное, поискать развязку кризиса, не допустить его эскалации. 20 августа у Э.А. Шеварднадзе состоялась трехчасовая беседа с Хаммади, на которой я присутствовал, что позволяет мне поделиться некоторыми впечатлениями о том, как она проходила и что дала. Шеварднадзе провел весь разговор в подчеркнуто уважительном тоне, отметив с самого начала, что мы всегда ценили отношения с Ираком, многое делали для их развития (приводились цифры, факты) и хотели бы продолжить этот курс, если отпадет возникшее на его пути препятствие – аннексия Кувейта. Министр не скрывал озабоченностей и откровенно высказывался по поводу осложнения обстановки и его первопричины – вооруженной агрессии против Кувейта, давшей основание для развертывания массированного иностранного военного присутствия в зоне Залива, что не соответствует национальным интересам СССР, как и то, что после вторжения в Кувейт арабо-израильский конфликт ушел в тень. Эдуард Амвросиевич высказывался в том плане, что учитывая тенденцию к обострению обстановки, надо спешить, так как то, что возможно сегодня, будет значительно труднее достичь завтра. При этом выражал уверенность, что пока еще можно выйти из кризиса без ущерба для престижа Ирака и его руководства. Так, если Ирак проявит готовность уйти из Кувейта, то отпадет и основание для нахождения в зоне Залива тех вооруженных сил, которых раньше там не было. Самое разумное решение, убеждал Шеварднадзе, это взаимный вывод войск. Ключ от такого решения в руках только Багдада.