А.А.Велаяти, по основной профессии детский врач, войдя в политику и возглавив МИД, очень быстро зарекомендовал себя тонким аналитиком, а также умелым и упорным защитником иранских интересов. Мне доводилось бывать в его обществе в Нью-Йорке, что, должно быть, помогло сломать ледок начала нашей беседы в Тегеране, когда речь шла о его отложенном визите в Москву, и перейти к живому заинтересованному обсуждению иракского и афганского вопросов. До этого у меня состоялось их подробное рассмотрение с заместителями Велаяти – Махмудом Ваэзи (по Кувейту и Ираку) и с Боруджерди (по Афганистану).
Выше я уже говорил о тяжелейшей ирако-иранской войне 1980 – 1988 годов. Она завершилась прекращением огня, вслед за которым наступил период, который лучше всего характеризовался словами «ни мира, ни войны». Обе стороны продолжали держать друг против друга крупные вооруженные силы. И так было в течение двух лет, но вот в 1990 году Багдад, готовясь разделаться с Кувейтом и желая обезопасить себя с иранского угла, вступил с Тегераном в переговоры о мире. Саддам Хусейн заявил о готовности вывести иракские войска с тех участков иранской территории, где они еще находились, освободить иранских военнопленных и вернуться к ирано-иракскому соглашению 1975 года относительно границы между двумя странами. Для иракского руководства это был, бесспорно, трудный шаг: ведь фактически признавалось, что кровавая восьмилетняя война с Ираном, стоившая Ираку полмиллиона человеческих жертв, велась зря; все возвращалось в прежнее состояние, то есть к Алжирскому соглашению 1975 года, установившему границу по тальвегу Шатт – аль – Араба.
Когда иракская инициатива стала достоянием гласности, перед нами встал вопрос, как к ней отнестись. Я выступил за то, чтобы публично приветствовать этот шаг. Эдуард Амвросиевич со мной согласился, и 15 августа было опубликовано заявление представителя МИД СССР, где говорилось, что «независимо от того, как объясняется это решение, главное, по мнению советской стороны, состоит в том, что если инициатива будет реализована, то тем самым будет положен конец серьезному источнику напряженности в районе Персидского залива, который и без того перенасыщен конфликтами. Открываются перспективы выполнения такого важного документа Совета Безопасности ООН, каким является резолюция 598. Советский Союз, как известно, последовательно прилагал большие усилия к тому, чтобы преодолеть ирано-иракский конфликт… В Советском Союзе надеются, что с достижением ирано-иракского урегулирования возникнут предпосылки для продвижения в сторону установления стабильности в зоне Персидского залива».9
И вот месяц спустя я обсуждаю в Тегеране ирано-иракские отношения и их перспективы. Из слов собеседников следовало, что работа по мирному урегулированию с Ираком началась 3 – 4 месяца назад и что в результате обмена посланиями между президентами и контактов в Женеве между спецпредставителями двух стран переговорный процесс достиг вполне обнадеживающей фазы, когда совершенно неожиданно для Тегерана Ирак вторгся в Кувейт. Иран первым из государств Залива отреагировал на это событие заявлением, в котором осудил агрессию и потребовал вывода иракских войск из Кувейта. Вместе с тем в Тегеране решили не прерывать переговоров по урегулированию, понимая, как я полагаю, что теперь Ираку просто некуда деваться и он станет еще податливее. Итог оказался вполне положительным для Ирана.
Иранцы мне заявили, что они отделяют нормализацию своих двусторонних отношений с Ираком от кувейтского кризиса и что они прямо сказали иракцам, что нормализация не приведет к смягчению позиции Ирана в отношении агрессии против Кувейта. На мое замечание, что оккупация Кувейта и его присоединение к Ираку – это крупная стратегическая ошибка Багдада, иранцы ответили сходной оценкой, отметив, что Багдад не рассчитывал на столь единодушную реакцию мирового сообщества, надеялся придать конфликту внутриарабский «семейный» характер и с помощью политических маневров удержать захваченное. Вторая серьезная ошибка, считали иранцы, состояла в том, что, столкнувшись с решительным противодействием, Багдад не смягчил позицию, а, напротив, пошел на эскалацию кризиса. По словам собеседников, посетившие Тегеран представители Иордании, ООП, Алжира и Йемена в один голос убеждали их выступить в поддержку Ирака, на что им давался ответ, что с Ираком будут поддерживаться нормальные отношения, но в игру, обреченную на провал, Тегеран вступать не будет. Иранцы заверяли, что введенные Советом Безопасности санкции против Ирака они будут безоговорочно и строго соблюдать. Мне также интересно было узнать, что посетившим Тегеран министрам иностранных дел Кувейта, ОАЭ и Омана, которые добивались того, чтобы Иран пошел дальше соблюдения санкций, было сказано, что Иран не намерен материально ввязываться в конфликт.