Что касается меня, то я воспринял известие о поездке Евгения Максимовича скорее с энтузиазмом, хотя и меня удивила и даже покоробила скрытность, с которой эта поездка готовилась (я узнал о ней только в связи с тем, что два мидовских сотрудника оказались в списке лиц, сопровождавших Е.М. Примакова). Энтузиазм же определялся тем, что миссия Примакова давала какой-то шанс решить проблему, которую я определял для себя как самую приоритетную – вытащить советских граждан из Ирака. Занимаясь на каждодневной основе вопросами эвакуации наших специалистов и видя, как иракские власти умышленно тормозят этот процесс, игнорируя все наши протесты, я надеялся, что появление в Багдаде человека, лично знакомого с «главным иракцем», поможет делу. К тому же вместе с Примаковым туда направлялись заместитель председателя Совмина СССР Белоусов и заместитель министра внешних экономических связей Мордвинов – люди, можно сказать, кровно заинтересованные в безопасности командированных в Ирак специалистов и их скорейшем благополучном возвращении на родину.
В феврале – марте 1991 года в четырех номерах «Правды» были опубликованы очерки Е.М.Примакова «Война, которой могло не быть»,1 где Евгений Максимович рассказал о своих контактах с иракскими руководителями в Багдаде и потом в Москве. Поэтому отсылаю читателя к этим очень интересным и поучительным материалам. Здесь же буду касаться миссий Е.М.Примакова лишь постольку, поскольку они затрагивали вопросы, которыми я занимался по долгу службы.
Мои надежды, что Примаков и Белоусов смогут решить вопрос об эвакуации советских специалистов оправдались лишь отчасти: с большим трудом им удалось добиться согласия на отъезд в течение месяца полутора тысяч наших граждан. Полностью это проблему далеко не решало, но начало, казалось, было положено (забегая вперед, скажу, что несмотря на эту договоренность, эвакуация советских специалистов шла с большим скрипом, и нам пришлось и в октябре, и в ноябре не раз поднимать эту проблему перед иракскими властями).
Еще сложнее обстояло дело со вторым аспектом миссии – убедить Саддама Хусейна вывести войска из Кувейта. Примаков и Белоусов изложили ему все возможные аргументы, включая и главную оценку – в случае отказа ему не миновать военного удара МНС. Дискуссия была трудной и непродуктивной. С.Хусейн и Т.Азиз читали нашим товарищам лекции об «исторических правах» Ирака на Кувейт и выражали крайнюю неудовлетворенность занятой Москвой позицией. Тем не менее Евгений Максимович пришел к выводу, что обозначились предпосылки повернуть дело к политическому урегулированию, поскольку перед самым отлетом делегации в Москву, уже в аэропорте, Тарик Азиз сообщил, что С. Хусейн просит передать ему советские письменные предложения по возможному «пакетному» решению кувейтского кризиса (надо полагать, Евгений Максимович высказывал ему какие-то идеи на этот счет, иначе откуда могла бы появиться сама идея о советском «пакете»).
Как пишет Е.М.Примаков, вернувшись в Москву, он 7 октября доложил итоги поездки М.С. Горбачеву и получил указание подготовить предложения, касающиеся продолжения миссии. При этом Горбачев имел в виду, что интересующий С. Хусейна «пакет» надо сначала проговорить с президентами США, Франции, Египта, Сирии и королем Саудовской Аравии и только затем встретиться с руководителем Ирака.
Где-то вскоре после этого Э.А.Шеварднадзе передал мне датированную восьмым октября записку Примакова на имя Горбачева. К записке был приложен подготовленный Евгением Максимовичем примерный «пакет» предложений по урегулированию кувейтского кризиса. Министр поручил проработать вместе с Управлением стран Ближнего Востока и Северной Африки эти материалы и представить ему наши соображения.
Должен сказать, что сама просьба С. Хусейна, чтобы СССР передал ему в письменной форме свой «пакет» предложений, настораживала, поскольку к этому времени уже достаточно четко выявилась линия Багдада на расслоение коалиции. Поэтому идея предварительно проговорить возможные предложения или соображения с ведущими участниками коалиции была абсолютно правильной. Советскому Союзу нельзя было выступать сепаратно, как бы это ни хотелось Багдаду. Но необходимость действовать согласованно, коллективно создавала и соответственные ограничители: не имело смысла предлагать вещи заведомо неприемлемые для США, других партнеров по Совету Безопасности и ведущих арабских стран. С этой точки зрения «пакет» Евгения Максимовича вызывал вопросы, и не только у меня. Подготовленное мидовскими арабистами заключение не оставляло сомнений в том, что с таким «пакетом» выходить на контакты не стоит.