– Джейми, – опять позвал ее Серион, словно моля, и она чувствовала его через свое платье. В ней дурнотой поднялась ненависть, но это было знакомое чувство, к которому она уже давно привыкла. Которое почти ждала. Ее руки опустились к его рукам, и она вцепилась в него ногтями. Он не отпустил, и она повернулась к нему в его наполовину объятье, наполовину хватке, и, совсем как когда-то в детстве, не было понятно, кто из них кого первым поцеловал.
Потом они вытаскивали листья из волос друг друга, молчаливо и аккуратно, пока в небе загорались первые звезды.
========== Глава 16 ==========
Когда их компания подъезжала к Ланниспорту, их встретил проливной дождь летней бури. Джейми не бывала в Утесе с самой своей свадьбы, по собственному выбору, она сомневалась, что Роберт стал бы противиться, если бы она настаивала, что хочет посетить свой дом.
Но Утес Кастерли уже давно не был ей домом, и единственной причиной, кроме вежливости, почему они ехали туда теперь, после свадьбы Станниса и Янны, потому что Тайвин Ланнистер не потерпел бы, чтобы его внук родился в Хайгардене, и время Лизы уже подходило, и к тому же, Джейми давно не видела Тириона, и она очень скучала по нему.
Он был теперь уже взрослым, и хотя шансы на его брак были малы, она думала, что ему полезно было бы провести время при дворе. Были какие-то… Какие-то слухи, о том, что что-то случилось, какое-то дело с девицей, но она не знала, чему верить.
Это она и сказала Роберту, во время одной из охот по дороге к Утесу. Между мужем и женой установилось нелегкое перемирие, в основном потому что Джейми была оглушена ужасом, чувством вины и ненавистью к себе, когда проснулась на следующее утро с головной болью от вина и следами ее брата между ее бедер. Конечно, ничего в этом нового для нее не было. В последний раз, когда они с Серионом это делали, было точно так же.
Она не знала, почему она думала, что будет по-другому, и если и было по-другому, то потому, что все вышло из-за ярости и злости, по крайней мере с ее стороны, а не из-за черной ямы нежной, но злой любви, что была между ними в прошлый раз. Это мог быть любой другой мужчина, говорила она себе на следующее утро. Это не имело значения.
Но на самом деле имело. Впервые у нее было ощущение, что это она использовала брата, как он использовал ее, многие годы. Одна мысль об этом должна была принести ей мстительное удовлетворение. И она принесла, но ее было недостаточно, чтобы перебороть вину.
Вина должна была ощущаться от того, что она была неверна своему лорду-супругу, и обманула его со своим собственным братом. А вместо этого… Вместо этого, она чувствовала себя, как глупая юная девчонка, которую уговорили переспать до свадьбы, и теперь она умирает от страха, что забеременеет.
Она чувствовала стыд и вину. Пьяная или нет, злая или нет, она слишком уж рисковала. Раньше дело касалось только ее и Сериона, с чего было ей бояться последствий? Если они умрут ради любви, пусть так и будет.
Но теперь она была матерью. У них были дети. Ответственность. Если бы их обнаружили, а их легко могли обнаружить… Она клялась, что не оставит Мариам без матери из-за кровавого родильного ложа, и она не оставит ее без матери из-за крови между ее ног. Осознание, что она любила свою дочь больше, чем любила брата, больше, чем ненавидела своего мужа, ошеломляло. Ошеломляло куда больше, чем должно было.
Она проглотила лунный чай одним глотком. Глупая, глупая девчонка. Было бы катастрофой, если бы она забеременела от своего близнеца, когда она была не замужем. Если бы это случилось теперь, когда она королева, это было бы концом света. Рядом с такой темноволосой Мариам, светловолосый, зеленоглазый ребенок будет выглядеть особенно другим, и это заставит людей чесать языки. Как обычно и бывало.
Она уже считалась слишком уж непокорной, слишком прямой, слишком любящей спорить. Ее вмешательство в брак Станниса не осталось незамеченным. Она горящим взглядом встречала недовольный взор Джона Аррена, но не обращала внимания. В эту минуту Аррен скорее всего желал, чтобы Роберт сам женился на куда более послушной девице Тирелл.
– Мы уже и так достаточно наградили Тиреллов, – многозначительно сказал он ей тогда.
– Лучше пусть толстеют и радуются, чем злятся, что их обошли в пользу Флорентов, – ответила она. – Они правили Югом со времен Эйгона Первого, их так просто не сбросишь.
– Станнис не из тех, кто будет ласков с Мейсом Тиреллом…
– Мейс Тирелл терпел языки и поострее, чем у Станниса, – закатила она глаза.
Роберт согласился с ней. Возможно по пустым причинам – он подумал, что Янна была невестой поприятнее мрачной Селисы. И все же, он с ней согласился. А не со своим десницей. Ужасная ошибка, скажут многие, когда мужчина соглашается с женой, а не с человеком, славным своим мудростью, таким как лорд Аррен.
И может быть, так и было. Джейми знала, что она высокомерная, и упрямая, и не всегда практичная. Глупая девчонка, которая думает, что может все исправить резкими приказами и милыми улыбками. Возможно, она такой и была.
И все же Роберт согласился с ней, и может это было самой болезненной причиной ее чувства вины, когда они ехали на север к побережью, и лунный чай крутил ее желудок, как гроза крутила небо над головой. Роберт был не из тех, кто просил прощения, а Джейми никогда не умела извинения принимать. И все же она не могла не почувствовать, что его предложение, чтобы они вдвоем отправились на охоту, было предложением мира.
Можно уже и начать переговоры, горько подумала она, потянув Лореона за узду и оглянувшись на Роберта. Но погода не беспокоила его, скорее всего, этого и стоило ожидать от человека, рожденного и выросшего в Штормовых Землях. Дождь лился по его волосам и лицу: перед свадьбой он подкоротил бороду. Он все еще был красив, все то же лицо с сильным подбородком, все та же прямая спина.
– Думаю, хочу забрать с собой ко двору моего брата, – тихо сказала она ему, глядя на бушующую реку. Они были недалеко от Золотой Рощи, и этой ночью собирались ужинать у Роуэнов. – Он довольно умный, и мой отец слишком уж долго держит его под своей пятой. Он ведь еще ребенок. Ему четырнадцать в этом году.
– Джейми, – сказал он.
– Надеюсь, твой брат достаточно доволен Янной. Она кажется милой девочкой, всегда готовой к смеху.
“Я тоже была готовой к смеху,” – подумала Джейми. “Теперь я всегда готова накричать, завизжать, разъяриться”.
– Джейми, – раздраженно прорычал он, и она резко развернулась к нему.
– Мы сейчас потеряем эту лису…
– Да плевать мне на чертову лису, – взорвался он и вздохнул. Ее светлые волосы, выбившиеся из длинной косы, прилипли к лицу под дождем. Он протянул руку, словно хотел их коснуться, но остановился.
Он знает, с ужасом подумала она на секунду, хотя она сама заварила лунный чай, потому что не верила слугам, с тех самых пор, как она была маленькой, и та служанка застала их с Серионом и начала так громко кричать.
Нет, это было смешно.
Если бы он знал, она уже была бы мертва. Если он узнает, он ее убьет, или ее убьет сир Илин Пейн. Но конечно, если уж на то пошло, когда она узнала, она хотела убить его. Так что, возможно, они были теперь равны.
– Тебе не надо силой тащить меня в постель, – заносчиво сказала она. – Когда я уеду из Утеса Кастерли, я хочу еще раз быть матерью. Полагаю, прошло уже много времени. Мейстер сказал, после…
– Мне не надо было, – быстро перебил он ее. – Мне не надо было идти с той девчонкой Флорент.
Делена Флорент была хорошенькой, только костлявой девицей шестнадцати лет, с легкой россыпью очаровательных веснушек, ушами как у всех Флорентов, волосами скорее цвета меди, чем ржавчины, как у остальных в ее семье.
– Не надо было, – согласилась она. – Или, во всяком случае, хотя бы стоило дождаться, пока твоего брата не проводят в постель с его просторшей.
– Он на меня зол, – признался Роберт, – за вас обоих.