Сбросив эту заботу на плечи главы службы безопасности, я с чистой совестью продолжила работу в должности официантки. Видимо, в бильярдной клиентов не осталось, так как Володя пришел нам помочь.
– Ты что, совсем спятил? – прошипела Света. – Нализался, как свинья.
– Подумаешь, пятьдесят грамм коньячка, – ухмыльнулся он. – Я, что – не человек?
– Да он, похоже, не пятьдесят, а сто пятьдесят принял, – нервно шепнула мне Света. – Никогда такого не было! Его же уволят.
– И пусть увольняют, – пробурчал он, обнаружив отличный слух. – Надоело всё до чертиков!
Однако некогда было и дальше отношения выяснять, так как пора было подавать горячее. Наконец, мы с этим справились и опустились на стулья, продолжая наблюдать за залом. Володя вернулся в бильярдную, так как музыканты удалились в том направлении, и он опасался за целостность своих запасов. Однако отдохнуть нам не удалось, вездесущий Игнатьев подошел к нам и попросил отнести музыкантам всяких закусок и безалкогольных напитков, сказав, что те разместились в красной гостиной. С полными подносами мы отправились туда. Именно в красной гостиной был обнаружен труп неизвестного мужчины и, хотя ковер в ней сменили, какой-то недобрый дух, казалось, все еще витал в этой комнате. Музыканты чрезвычайно обрадовались нашему появлению и набросились на добычу, будто несколько дней не ели.
– Почему коньячку не принесли? – спросил ударник.
– Таково распоряжение управляющего, – ответила Света, – но вы не расстраивайтесь, после окончания работы все наверстаете.
Дальше начался легкий треп и флирт. Я не осуждала Свету. При такой работе трудно парня найти. Она с утра до ночи занята, а тут клиенты слишком солидные, чтобы заводить шашни с официанткой (история с Григорьевым не в счет), да и, большей частью, не молодые.
Выйдя из красной гостиной, я направилась в бильярдную, где Володя в гордом одиночестве потягивал коньяк за своей стойкой, пьянея прямо на глазах.
– Но ведь тебя могут уволить! – воскликнула я.
– Вот и хорошо, – заплетающимся языком произнес он. – Надоело в этом гадюшнике работать. Тут такие дела творятся!
Я, конечно, сразу заинтересовалась, но он уже опомнился, и мои дальнейшие расспросы успехом не увенчались. Досадуя на свою болтливость, Володя довольно грубо сказал, чтобы я не лезла не в свое дело, после чего мне пришлось удалиться. Когда я вернулась в зал, барменов на месте не оказалось. Устроившись на своем месте, я продолжила наблюдение за происходящим. Через несколько минут появился Игорь с подносом, уставленным чистыми бокалами, вслед за ним и Дима подошел. Гости тем временем уплетали горячее, время от времени отвлекаясь на тосты, впрочем, общих тостов не было, только междусобойчики. Затем некоторые потянулись в холл, чтобы перекурить. Казалось, праздник потерял четкие формы, и началась полная анархия. Кропотов, разговаривая с соседями по столу, недовольно озирался по сторонам. Игнатьева на своем месте не было, и я забеспокоилась, он опять выпал из поля зрения, а Арсений преспокойно общался с Туктаровым, пересев на свободный стул. Вскоре появилась сияющая от радости Света и сообщила, что один из музыкантов назначил ей свидание.
Тем временем Кропотов поднялся со своего места, видимо, решив дать взбучку управляющему за плохую организацию праздника, но его отвлек один из членов правления, и они отошли к окну, о чем-то оживленно беседуя. Я старалась ничего из виду не упускать, и мои глаза совместно с мозгом действовали в режиме записи, чтобы потом можно было к этой записи обратиться и все проанализировать. Света все еще что-то щебетала о музыкантах, когда к нам подошла Галя и поинтересовалась, не знаем ли мы, где Валерий Николаевич, а то он на звонки не отвечает.
– Наверное, в своем кабинете, – предположила Света.
В это время Арсению кто-то позвонил, и он, извинившись перед Туктаровым, пошел в сторону двери, ведущей к черному ходу. Галя отправилась в кабинет к управляющему. Я машинально фиксировала действия каждого, кто попадался мне на глаза. Арсений и Галя почти одновременно открыли обе двери и так же синхронно отпрянули назад. Из дверей валил едкий дым.