– Вы меня убедили, – злобно прошипела я. – Завтра я на работу не выйду. Скажите, что заболела. Я и впрямь себя неважно чувствую, надо отдохнуть.
И, сверкая глазами, поднялась.
– А как же десерт? – невозмутимо поинтересовался Григорьев.
– Обойдусь.
Я направилась к двери. Он быстро достал бумажник, выложил на стол несколько купюр и пошел вслед за мной. Мне еле удавалось сдерживаться, так хотелось послать его куда-нибудь подальше.
– Извините, если я вас расстроил, – вежливо сказал он. – Я этого не хотел.
– Вы Макса смешали с грязью!
Григорьев продолжал оставаться невозмутимым, что меня еще больше заводило.
– Юпитер, ты гневаешься, значит, ты не прав, – спокойно произнес он, вызвав во мне очередную бурю.
Мы тем временем уже ехали по направлению к моему дому. Я молчала, но внутри всё кипело. Не знаю, чем конкретно он меня так разозлил, но успокоиться не удавалось. У меня иногда случались такие вспышки, но они быстро проходили. Что же на этот раз так меня задело? Похоже, Григорьев был лучшим психологом, чем я, так как ловко воспользовался моим взвинченным состоянием.
– Почему Антон покончил с собой? – вдруг спросил он.
– Да потому, что был психически болен! – запальчиво воскликнула я.
Руль в руках Григорьева дернулся, но он быстро справился с собой.
– Сапожник без сапог, – уже тихо и как-то безжизненно добавила я.
– Именно это я и подозревал. Боже, сколько же вам пришлось пережить, – пробормотал он. – А тут я со своими вопросами и с лицом, так похожим на него… Странно, что вы приняли мое предложение. – Нужно было немедленно как-то объяснить свой нелогичный поступок. – К тому же, как я понял, материальной необходимости в этом не было, да и с вашими навыками и обаянием вы бы с легкостью нашли работу…
– Я должна была справиться с собой, – перебила я. – Нельзя до конца жизни прятаться от воспоминаний.
На самом деле сейчас всё было иначе и, как мне показалось, мое высказывание прозвучало не слишком убедительно, но Григорьев, похоже, поверил:
– Понимаю… Но, может, вы все-таки доработаете эту неделю?
– Нет, я переоценила свои возможности. Простите. Спасибо за обед или за ужин, но думаю, нам лучше больше не встречаться.
Он опять сказал, что всё понимает, но посоветовал никогда не говорить «никогда», пройдет время, и всё изменится, а он еще даст о себе знать.
– А сейчас я хочу расплатиться с вами за работу, – сказал он, когда мы остановились возле моего дома.
– Нет! – вскричала я. – Мне совсем не хотелось получать свои тридцать серебряников. – Я не выполнила договор, значит, вы мне ничего не должны. Как вы уже поняли, я и без этих денег с голоду не умру.
Он оказался неожиданно покладистым:
– Ладно, как хотите. Но я буду помнить, что в долгу перед вами. Если понадобится моя помощь, звоните в любое время. Теперь вы знаете все мои телефоны.
Войдя в квартиру, я сбросила сапоги и прошла в спальню, где тотчас рухнула на кровать. От моего гнева и раздражения не осталось и следа. Меня переполнял ужас. Я провалилась по всем статьям! И с чего я так взбесилась? Неужели и впрямь из-за того, что он назвал Макса ничтожеством? Но ведь на самом деле всё не так, как он думает. И все же… Кто он такой, чтобы давать уничижительные характеристики другим? Все равно, нельзя было так распускаться. Да еще эти разговоры про Антона… Зачем я сказала ему, что тот был психически болен? Вот дура! Нет, не просто дура, а клиническая идиотка! «Провалилась! Провалилась!» – непрерывно звучало в голове. И в это время позвонил Макс:
– Нина, как дела? У тебя все в порядке?
– В порядке, – не слишком дружелюбно отозвалась я. – А как у тебя дела – продолжаешь изучать поэзию?
– Прочитал уже половину сборника поэтов Серебряного века. В санатории очень хорошая библиотека.
– Как самочувствие? – перевела я его в прозаическое русло. Я была не настроена сейчас слушать стихи в его исполнении.
– Самочувствие в порядке. Скоро и впрямь буду, как огурчик. Так что жди, скоро вернусь в полной боевой готовности. Надеюсь, ты тоже немного отдохнешь к моему возвращению и соскучишься.
– Еще чего! – вырвалось у меня.
– А я соскучился, – будто не слыша меня, продолжал Макс. – Помнишь, как мы целовались перед отъездом?
Конечно, я помнила, но зная его любвеобильность, большого значения этому не придавала. А сегодня после своего провала мне вообще было не до лирики.
– Макс, прекрати! Я никогда не стану твоей куколкой, так что давай лучше сменим тему.
Ему моя реакция не понравилась, и он сухо поинтересовался, как продвигается расследование. Я сказала, что никаких подвижек нет, так что нам пора устраниться от этого дела. Он пообещал все обдумать и созвониться с Арсением, после чего довольно прохладно попрощался. И ТУТ я сделала что-то не то! Сегодня явно не лучший день в моей жизни. Впрочем, бывали дни и похуже. Нужно было сказать ему, что я уже ушла из «Соляриса», но как объяснить свой поступок? И что сказать Арсению?