– Здравствуйте, Нина, – сказал он. – Извините, что опоздал, но меня задержали дела.
– Ничего страшного, – вежливо отозвалась я. – Я никуда не тороплюсь.
В общем, происходило что-то странное. То он метал громы и молнии, будто хочет пристрелить меня, не сходя с места, а то ведет себя, как на свидании.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – напомнила я, глядя на его красивое лицо, знакомое и незнакомое одновременно.
– О вас.
Он в упор смотрел на меня, не сводя своих серых со стальным отливом глаз – очень опасных глаз. Да, он во многом напоминал Антона, но теперь я воспринимала это не так болезненно и, по счастью, он не обладал гипнотической силой, так что окружающий мир никуда не исчезал, и я вполне владела собой.
– Я вас слушаю.
– Может, сначала ВЫ мне что-нибудь скажете? – спросил он, не отводя взгляда.
Какую игру он затеял? Чего добивается? Я просто терялась в догадках. Во всяком случае, яростный запал у него угас.
– Хотелось бы знать, что именно вас интересует, – спокойно сказала я.
– А вы не догадываетесь?
– Нет, – коротко ответил он.
Поединок взглядов продолжался. Когда мне принесли мартини, мы чокнулись, и тут я решила прервать затянувшуюся паузу:
– Андрей Николаевич! Хватит играть в прятки. Ведь не я была инициатором этой встречи, а вы, так что вам и начинать.
Он усмехнулся:
– У вас отличная выдержка. Я вами просто восхищен и, вспомнив одну вашу фразу, произнесенную в ресторане «Остров», решил отпустить вам все прегрешения, вольные или невольные.
Я тоже усмехнулась:
– Вы выражаетесь, как священник. А какую фразу вы имели в виду?
– Нельзя так доверять малознакомым людям! По крайней мере, вы пытались быть со мной честной, а я был слишком самонадеянным, считая, что хорошо разбираюсь в людях. А вы еще и денег за работу не взяли…
Мы некоторое время помолчали, потом закурили. Напряжение потихоньку спадало. Мне вдруг захотелось поговорить обо всем откровенно, но, может, именно этого он и добивался? Нет, не надо торопиться, пусть он делает первый шаг. И он вскоре его сделал:
– Что именно вы хотели узнать, устроившись ко мне на работу?
К этому вопросу я была готова:
– Хотела узнать, причастны ли вы к шантажу. Впрочем, вероятность того, что работа у вас в этом поможет, была ничтожной, но не смогла удержаться, когда вы озвучили свое предложение.
Григорьев выглядел таким удивленным и даже обескураженным, что вряд ли притворялся.
– С какой стати вы заподозрили МЕНЯ в шантаже?!
Я рассказала, что было два известных нам случая шантажа. Мы подозревали, что секретные разговоры были подслушаны в ресторане, а во время обоих этих разговоров там помимо обслуживающего персонала присутствовали только три члена клуба, в том числе и он. Он больше не стал ничего уточнять, а задал неожиданный вопрос:
– Значит, насчет Антона вы придумали? И никакой проверки не было?
И я с удивлением поняла, что могу спокойно говорить об Антоне.
– Это было отягчающим обстоятельством, но не главным, – вполне искренне сказала я. – Я хотела вычеркнуть его из своей памяти, но не могу не признать, что понадобилось немало времени, чтобы не вздрагивать, увидев вас.
И опять он устремил на меня свой стальной и пронизывающий взгляд:
– Что он вам сделал, прежде чем покончил с собой?
– Он пытался меня убить! – глядя ему в глаза, сказала я и, казалось бы, забытые чувства вспыхнули с новой силой – боль, обида и тоска по чему-то невозможному, отчего сразу выступили слезы.
Григорьев был ошеломлен моим ответом, но в его правдивости не усомнился.
– Но ведь не убил же, – тихо сказал он.
– Потому что я отпила всего глоток, а остальное вылила в цветок…
Я ожидала чего угодно от этого разговора, но только не душещипательных откровений. Меня привел в чувство звонок с секретного мобильника. По этому номеру мог звонить только Макс. Я извинилась и вышла в холл, по пути несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться.
– Нина, здравствуй! – ласково сказал он. – Как отдыхается?
– Нормально. Сплю по двенадцать часов в день. Как ты?
– Силы прибывают с каждым днем. Я бы хоть сейчас сорвался с места, но есть некоторые обстоятельства, которые сдерживают. Потом расскажу.
Я примерно представляла, как выглядят эти обстоятельства, поэтому никаких вопросов задавать не стала. Он опять завел свою шарманку – как он соскучился по Питеру, по работе и по мне, вспоминал наше прощание. Хорошо хоть стихов не читал. Однако кое-чего он добился, я тоже вспомнила сцену прощания – то, как земля уходила из-под моих ног. Это переключило меня с неприятных воспоминаний, связанных с Антоном. Спасибо тебе, Макс! Я очень тепло распрощалась с ним и вернулась в зал, полностью владея собой.