Витас вздохнул скорбно, точно посочувствовал:
– Понимаю. Но и ты пойми: королева Клибелла завалила мою матушку письмами. За то время, что Лайда гостит у нас, четырежды писала. Почему, спрашивается?
– А я почём знаю? – брякнула Заноза и рот ладонью прикрыла. Как-никак с королём разговаривает.
А тот будто и не заметил:
– Вот и я не знаю. Только думаю, неспроста это. Сама посуди: королева с племянницей даже не знакома, а так рвётся её к себе заполучить. Выходит, Лайда ей нужна. Зачем?
– Зачем? – переспросила Заноза шёпотом.
– Это ты мне расскажешь.
– Я?!
– Именно. Поедешь с Лайдой в Стребию, познакомишься с королевой и узнаешь, что она задумала.
– Королева со мной и разговаривать-то не станет. Кто я такая? Голодранка без роду без племени.
Витас надулся:
– Ты – посол Миравии, значит, разговаривать ей с тобой придётся.
– А ну как они меня – в каталажку?
– Об этом не беспокойся. Королева Клибелла тебя пальцем не тронет. В Стребии ты представляешь миравийскую корону. То есть меня. Поняла?
– Как не понять. А Лайда? Вдруг закобенится?
Тут Витас как гаркнет:
– Плевать мне на Лайду!
Потом вроде как стушевался, взгляд отвёл:
– Её Высочеству придётся принять мои условия. В Стребию она поедет с тобой. Или не поедет вовсе. Я тут король. Разве нет?
Заноза кивнула. Ты тут король, кто бы спорил…
Всего-то две луны она здесь прослужила, а Витас переменился – не узнать. По первости бывало, что и пошутить мог с гвардейцами, и шалость устроить, а нынче – на тебе: «Я тут король»! И смотрит сухо так, не по-детски. В глазах – лёд, того и гляди обморозишься.
От короля Заноза вышла с тяжёлым сердцем. Про Лайду и думать было противно, а уж плыть с ней на корабле несколько дней – тем более. Лучше бы её Витас в Тарию отправил! Не пришлось бы на Лайдину лживую морду смотреть.
А вечером началось совсем уж интересное. Заноза было спать собралась – не вышло. Присылают за ней из дворца. «Извольте, – говорят, – проследовать к королевскому портному». Заноза сперва растерялась: «Это ещё зачем?» Оказалось, Витас приказал ей в дорогу платьев пошить. Вот умора! Заноза-то платьев с тех пор не носила, как мачеха её на улицу выгнала. Попыталась это портному растолковать, а тот и слушать не желает: «Приказ его Величества. Извольте стоять и не дёргаться». И булавкой ткнул больно так. Ясное дело – из вредности.
Заноза смирилась. «Можно хоть без кружев платья-то?» – спрашивает. Портной морду скривил, оглядел её с ног до головы, снова скривился. «Без кружев, – отвечает, – только за свиньями ходить. Или коров пасти. Это как вам будет угодно».
Вот же козявка негодная! Занозе бы, может, коров и сподручнее, а разве с Витасом поспоришь?! Вздохнула: «Давайте с кружевами, медведь вас раздери! Только уж поменьше кружев-то, а то срам один».
Мора
– Как ты мог, Кот?! Как ты это допустил?! Почему? Слышишь ты меня? Слышишь, я спрашиваю?!
Кот, разумеется, слышал. Как тут не услышать, если госпожа Данория орёт, будто оглашенная, вот уж добрых два часа?! Поначалу он пытался не подавать виду, что расстроен. Тёр мордочку, закатывал глаза. Всё как обычно. Потом вспылил:
– Я тут ни при чём, если угодно знать! Я с мэтром Казлаем был.
Думал, мэтр Казлай заступится, но тот только вздохнул:
– Прости, Вилма. И ты, Никлас… Я должен…
Мэтр Кариг только рукой махнул:
– Селена всегда делает то, что считает нужным. Мне ли не знать?
Вот уж точно. С этой девчонкой одни проблемы. Кто в прошлый раз втянул Зебу в неприятную историю с сывороткой? Кто нашёл полумёртвогоТумаева сына? Кто пытался накормить Кота курицей? «Кис-кис-кис. Ты домашний или дикий?» Тьфу. Вспоминать противно. Ну, да ладно. С Котом им, положим, повезло. А что теперь?
«Я ни капли не огорчён, – сказал себе Кот. – Просто ни капельки»
Не помогло. Ибо обстановка успокоению не способствовала.
Вот уже несколько дней (Кот и сам не знал наверняка, сколько именно) они с мэтром Казлаем спали урывками и почти ничего не ели. Сначала искали потерявшегося мидава. Потом – и мидава, и девчонку. Потом поняли, что дело плохо и отправили срочное письмо в Лаков.
От всей этой беготни и нервотрёпки у мэтра Казлая разыгралась язва. Кот пытался хоть чем-то его накормить, но без толку. Казлай – редкостный упрямец. Положа руку (то есть, конечно, лапу) на сердце, если сравнивать его с Селеной Кариг, то в смысле упрямства он даст девчонке сто очков форы. Если не двести. А то и все пятьсот.
Мэтр Кариг и госпожа Данория (Кот решил, что будет именовать Вилму только так и не иначе) примчались раньше, чем ожидалось, и поиски возобновились.