– Прогоняете меня?!
– Отпускаю.
– С чего такая щедрость?!
– Вину хочу загладить.
– Какую такую вину?
Усмехнулся король, но как-то невесело:
– Помните, мы с вами в монетку играли? Так вот: я вас надул!
– Знаю.
– Конечно, знаете.
– Так что с того?
– Хочу, чтобы вы меня дурно не вспоминали.
– Вам-то что за беда, как я вас вспоминать буду?!
Не ответил король, только посмотрел грустно-грустно. Тогда и решилась Заноза выложить всё, что на душе накопилось:
– Куда ж я уеду-то, ваше Величество?! Они же вас!.. Они же!..
И, вместо того чтобы говорить по-людски, как давай всхлипывать! Стоит перед королём и ревёт, будто дурочка.
Тогда король её лицо ладонями обхватил и стал разглядывать, точно запомнить хочет во всех подробностях.
Раньше Заноза бы от такого засмущалась. И так-то рылом не вышла, а теперь, небось, морда вся зарёванная, красная, как свёкла.
Только смущаться отчего-то не хотелось. Наоборот, хорошо и спокойно сделалось. Стояла бы так перед ним до конца жизни. Начихать, что рожа красная, а вместо платья – нижняя рубаха. Пусть бы он держал её лицо в ладонях и смотрел вот так пристально. Пусть бы это не никогда не кончалось!
Вдруг король отстранился и говорит:
– Будем прощаться. И помните: завтра на рассвете…
Заноза будто из сна вынырнула. Даже не сразу сообразила, о чём это он. А когда сообразила – пуще прежнего расстроилась:
– Прощайте, ваше Величество!
Король покачал головой и улыбнулся робко, точно извиняется:
– До свидания, Заноза! До свидания!
Платье номер семь
Можно ли выдумать хуже развлечение, чем полночи лежать без сна да в тёмный потолок пялиться?! За дверью гвардейцы бродят. Не шумят, тишину блюсти стараются, только шпоры всё равно тихонько позвякивают.
Горничная вернулась и осталась спать в кресле. Надзирает, значит. Да и пусть её!
Сперва-то Заноза опасалась, как бы девица не потащилась за ней в уборную. Потому обругала её, как следует, и велела за дверью ждать. После, когда переодевалась, слышала, как горничная кому-то дверь открыла, а о чём был разговор – не разобрать. Ворлалия только сказала:
–…ашхеблан!
Что за «ашхеблан» такой– не понять. По-стребийски, видно. А дальше Заноза воду стала лить, будто бы умывается.
Кто бы к ней ни заходил, гвардейцы его пропустили, выходит, бояться нечего. Правда, когда Заноза стала горничную о ночном визитёре спрашивать, та отпираться начала:
– Никого тут, ваша милость, не было. Моя вина – задремала. Видно во сне примерещилось.
Выглянула Заноза за дверь. По коридору двое гвардейцев шлёпают. Один – направо, другой – налево. Окликнула:
– Кто ко мне заходил, братцы?
Тут оба стали, как вкопанные, друг на друга оглянулись и головами затрясли. Стало быть, не понимают по-тарийски. Ну, да ладно. Может, и впрямь примерещилось.
Распустила Заноза волосы, легла в постель. А постель-то холодная. Вот ведь странность: когда она в уборную уходила, в комнате было тепло, а теперь аж кости стынут, и ведь не поймёшь отчего.
Горничная будто бы догадалась.
– Это я, – говорит, – комнату проветрила, чтобы вашей милости спалось слаще.
Да уж, уснёшь тут!
Лежит Заноза, а кругом тишина. Только шпоры за дверью динькают: звяк-звяк, звяк-звяк. Спокойный такой звук, убаюкивающий. Кажется: если сам король этих гвардейцев сюда поставил, так уж теперь бояться нечего.
Звяк-звяк, динь-динь, звяк-звяк. Лежала Заноза, лежала да, видать, и задремала чуток.
Проснулась она от того, что холодом потянуло. Приоткрыла глаза и видит непонятную картину: горничная стоит лицом к распахнутому окну, а в проёме человек маячит. Небольшой, тощенький, весь в чёрном, и шляпа на пол-лица.
Прикрыла Заноза один глаз, другой сощурила. Нечего себя раньше времени выдавать. Посмотрим, что за фрукт пожаловал!
Горничная, между тем, на шаг отступила, а незваный гость с подоконника на пол скок. Тихо, будто кошка. Не знала бы, что он здесь, ничего бы не услыхала.
Отстранил горничную рукой. Крадётся.
Заноза тихо лежит, не шевелится. Думает: "Давай уж, медвежий потрох! Поближе подойди! Поближе!"
Горничная шмыг за дверь. Вот же подлая душонка! Ну, да ладно. И не такое бывало!
Видит Заноза: у чёрного в руке что-то поблёскивает. В темноте не больно-то разглядишь. Одно только ясно: не букет у него там, а то, чем кровушку можно пустить.
Стало быть, хочет Клибелла с ней по-своему разобраться. Убийцу подослала… Ну, поглядим, что из этого выйдет!
Пошевелилась Заноза, будто на бок перевернуться хочет, а сама рукоять пистоля под подушкой нащупала. Пистоль, правда, был не заряжен (кто ж в своём уме заряженный под подушку положит?!), а всё же лучше, чем ничего.