Ей хотелось рассказать про Зебу, но говорить с набитым ртом неприлично. Приходилось жевать молча, лишь изредка поправляя Виллу, на удивление быстро собравшую цельное повествование из её обрывочных фраз.
– Значит, Шамшан похитил Зебу, чтобы шантажировать отца? – казалось, Вилла говорит лишь малую часть того, что у неё на уме. – У него ничего не выйдет!
– Почему? – удивилась Селена.
Вышло что-то вроде "па-бу-бу".
– Я так думаю, – Вилла принялась осторожно разглядывать уставившегося в тарелку Ляхоя.
Магистр Гастон казался безмятежным. Лишь собравшиеся в уголках глаз морщины указывали на то, что он пребывает в глубоком раздумье.
– Дядя Зак не бросит Зебу! – воскликнула Селена.
Как же они не понимают! Дядя Зак любит Зебу! Иначе и быть не может!
– Я не о том, – замялась Вилла. – Зегда оказался в трудном положении, но исход никому не известен…
– Так уж и никому?! – пробубнил Ляхой.
Отчего-то он избегал смотреть на Виллу и вообще, оказавшись в доме, держался непривычно тихо.
Вилла непонимающе пожала плечами:
– Из крепости можно выбраться морем, так?
Никто не стал спорить, и она продолжала:
– У Зегды есть корабли. Те самые, на которых они пришли на остров. Конечно, суда королевского флота стоят поблизости, но ведь повстанцы могут попытаться прорвать окружение.
– Оружия в крепости мало, – отозвался Ляхой и снова надолго замолчал.
Вилла открыла было рот, но тотчас закрыла снова.
– Не доверяете мне? – хмыкнул Ляхой.
– Я…нет. Дело не в этом. Я просто…
– Не доверяете, – в его голосе прозвучало необъяснимое ехидство. – Оно и правильно. Станешь доверять всякому встречному-поперечному!..
– Я вам обязана спасением племянницы, но мы едва знакомы.
– И то правда, – поспешно поднявшись, Ляхой накинул куртку. – Пойду я. Не здесь моё место.
– Куда это вы собрались? – растерялась Селена. – Я же обещала представить вас командующему!
– Оставайтесь! – неожиданно вмешался молчавший прежде Гастон. – Возможно, мы не кажемся гостеприимными, но это лишь потому, что риск очень велик. В действительности, нам нужны сильные руки и преданные сердца!
– Не там преданных ищете, дядя! – осклабился Ляхой, вновь усаживаясь за стол. – Всю жизнь я продавал душу за монету, отчего же теперь должен поступать иначе?
– Однажды вы уже поступили иначе. Вы доказали, что способны на благородный поступок, когда спасли эту девочку, – магистр Гастон улыбнулся Селене, и та невольно улыбнулась в ответ. – Настал наш черёд. Покажи им, Амос!
Мгновение поколебавшись, молодой человек встал и откинул дощатую дверцу, ведущую в подпол:
– Смотгите!
Селена не сразу сообразила, что перед ней. Весь подвал был заставлен сундуками. Одни были деревянные, другие – из металла, с массивными ручками.
– В железных – взрывчатка, – поведал магистр Гастон будничным тоном. – В деревянных – оружие. Длинностволы, пистоли… Всё, что может понадобиться.
– Понадобиться кому? – прошептала Селена.
Вилла поворошила волосы:
– Повстанцам, конечно. Как только мы с Гастоном узнали, что Зегда и его солдаты блокированы на острове, так сразу поспешили сюда. С тех пор нам удалось изготовить столько пороха, что хватит на целую армию.
– Как вы собираетесь доставить всё это на остров?
– Пока не знаю…
– Амос каждый день ищет корабль, – пояснил Гастон. – Как только он его найдёт, мы подберёмся к острову, и…
– У нас нет времени! – воскликнула Селена. – У них Зебу и вообще… Я знаю, что делать! Выслушайте меня, пожалуйста!
Пусть её план и не был блестящим, но это всё же гораздо лучше, чем сидеть здесь, в хижине и искать несуществующий корабль.
– Говори, – прищурилась Вилла.
– Ты не скажешь "нет"?
– Я не знаю.
– Пообещай, что не скажешь!
– Такого я пообещать не могу.
– Тогда пообещай хотя бы, что не скажешь "нет" сразу!
– Я никогда не говорю "нет" сразу! Сначала скажи, а мы подумаем.
– Только подумайте хорошо!
Вилла едва заметно улыбнулась:
– Мы всегда думаем хорошо. Правда, Гастон?
Испытание Кассиса
К новому королю (да осветят луны его путь) у Кассиса Мудрейшего была только одна претензия: в его присутствии никогда не удавалось наесться досыта. Шамшан ел возмутительно мало, и порой казалось, что его длинное, сухое тело поддерживает существование вовсе не за счёт пищи. В этом и заключалось мучительное противоречие, ведь для самого Кассиса еда была не просто источником жизненной энергии. Она была его вдохновением, его культом, его главной слабостью.
Возвращаясь к себе во дворец после долгого, наполненного борьбой дня, Кассис любил усесться во главе стола, чтобы неторопливо поглощать одно за другим приготовленные для него кушанья.