Обычно трапеза начиналась с закусок. Тут могли подать заливное из альзарской осетрины, пирог с цыплёнком в абрикосовом желе или, скажем, холодную оленину в брусничном соусе.
После на столе появлялся любимый Кассисом бульон, нежно-жёлтый, ароматный, со звёздочками золотого жира.
Когда же дело доходило до горячего, хозяин возносился на вершину блаженства. Список вторых блюд, которые готовил для него выписанный из Стребии повар, был едва ли не бесконечен. Чего стоят хотя бы фаршированные ламенями1 перепёлки под клубнично-ореховым соусом?! Или, к примеру, тушённая с можжевельником медвежатина?!
Мудрейший ел до тошноты, до отупения, и, когда подавали десерт, был едва ли в силах проглотить хотя бы кусочек. Впрочем, Кассис не был бы Кассисом, если бы не умел совершить над собой усилие. И вот в его бездонном желудке исчезали заварные пирожные, после – густой сливочный крем, за ним – орехово-медовые "ёжики"…
Обессилев от чревоугодия, Кассис падал на стол, но слуги тотчас приходили на помощь. Они заботливо подхватывали хозяина под руки и несли в личные покои, где он мог в одиночестве полежать на перинах, переваривая съеденное и размышляя о том, что бы съесть завтра.
Так заканчивался каждый прожитый Мудрейшим день, и это было поистине прекрасно. Проблема заключалась в том, что Кассис хотел есть не единожды и даже не дважды в сутки, но большую часть времени был вынужден проводить подле питавшегося воздухом короля.
Не имея потребности во вкусной пище, Шамшан отказывал в ней и своим приближённым. Порой это доводило Кассиса до отчаяния. Он долго силился понять, для чего нужна безграничная власть, если не для того, чтобы иметь на своём столе все мыслимые яства, спать на семи перинах, набитых пухом чёрного лебедя и носить на шее столько золота, что с трудом удаётся поднять голову.
Когда же Шамшан случайно обмолвился о свих истинных целях, Кассис незамедлительно счёл его сумасшедшим.
Это случилось поздней осенью. В тот вечер Кассис засиделся у его Величества допоздна. Проект новой налоговой системы не вызывал у короля одобрения, и обсуждения обещали затянуться надолго.
Кассис, как обычно, хотел есть. Его желудок давно оставил бесплодные попытки привлечь к себе внимание жалобным урчанием, и теперь глухо завывал от тоски. Исстрадавшись сверх всякой возможности, Кассис предпринял робкую попытку восстановить справедливость и осведомился со всем подобострастием:
– Изволит ли ваше Величество приказать, чтобы подали ужин?
– Я не голоден, – отмахнулся Шамшан. – Как можно что-то жевать, когда решаются дела государственной важности?!
Кассис скрючился в поклоне, не решаясь поднять глаза на повелителя.
– Если хочешь, можешь поесть, – неожиданно смилостивился Шамшан. – Всё время забываю, что некоторые люди…
Он не договорил, и Кассис вдруг испугался. Ему необходимо было немедленно узнать, о чём забывает король, ведь это могло иметь отношение и к его будущему!
– Некоторые люди, ваше Величество?.. – пробормотал он, мысленно моля о продолжении.
– Некоторые люди, – отозвался Шамшан, закинув длинные ноги на банкетку, – живут, чтобы вкушать различные блага. Они слишком привязаны к еде, одежде, драгоценностям, роскошным домам, породистым лошадям… В этом цель их крошечной жизни, Кассис, но они не заслуживают жалости. Они заслуживают презрения.
От его слов Кассис скрючился ещё сильнее. Его начал бить озноб.
– Не пугайся, – ухмыльнулся Шамшан. – Твой маленький порок не худшее, с чем мне доводилось иметь дело. Так, что впасть из-за него в немилость тебе не удастся. Я лишь говорю, что сам слеплен из другого теста.
Кассис закивал, точно болванчик с головой на пружине, и он саркастически продолжал:
– Я – игрок, ваше Мудрейшество. Для меня нет, и не может быть ничего важнее игры. Ведь что такое игра?
Кассис знал, что такое игра, но счёл за благо смолчать. И правильно.
– Игра, – сказал Шамшан после паузы, – это стечение обстоятельств. От игрока зависит лишь то, как он этими обстоятельствами воспользуется. Взять, к примеру, шахматную партию…
Кассис охотнее взял бы куриную ножку, но перечить его Величеству не решился.
– Есть король, – пояснил Шамшан. – Он слаб, несмотря на внешнее величие. Или, допустим, ферзь. Тот, напротив, силён, почти всемогущ. Когда эти двое объединяются, они начинают считать себя неуязвимыми. В чём их ошибка, ваше Мудрейшество?
– В недальновидности? – предположил Кассис и тотчас проникся гордостью за свою внезапную проницательность.
1
Ламени – редкие и дорогие грибы, собираемые только в северной Тарии, не южнее дельты Альзара.