Солнце и мир, который она освещает – словно отец и сын, неразрывно связанные друг с другом. Как отец помогает дочери появиться на свет, растит ее и заботится о ней, так и дочь, становясь старше, готовится взять на себя ответственность поддерживать отца на старости лет. Так и миры, согретые огнем родных солнц, берут на свои плечи заботу об устойчивой работе своих светил, не давая им погаснуть в веках.
Приблизившись к месту сцепки космолета с солярным резервуаром, Арина скомандовала:
– Форсированные перчатки! – и подушки пальцев послушно засветились, сигнализируя об активации требуемого режима.
Девушка ухватилась за рычаг отстыковки цистерны, но даже мощная нагрузка, поданная в нарукавники скафандра, не помогла сдвинуть его с места. Настолько прикипели друг к другу узлы сцепки.
– Максимальное усиление на перчатки! – велела Арина, но и это не помогло, рукоятка так и не шелохнулась.
Каждая секунда еще на триста метров приближала корабль к солнцу. Скафандр отлично защищал девушку от нараставшей температуры, но адреналин в крови уже сделал свое дело. Кровь стучала в висках, дыхание становилось все чаще, а лицо начало покрываться мелкими капельками пота. Часы безжалостно продолжали свой ход. С момента выхода из космолета истекло еще сорок секунд, каждая из которых всё дальше отодвигала мечту Арины успешно сдать этот экзамен.
– Убрать форсированные перчатки! – распорядилась она, и огоньки на ее ладонях погасли. Девушка схватила с бедра прикрепленную к гермокостюму универсальную дрель на мягком тросе и принялась ожесточенно откручивать ею болты крепления цистерны.
– До точки невозврата тридцать один километр, – раздалось в шлемофоне уведомление бортового навигатора.
– Да-да! Я тебя слышу! – проворчала девушка. – Если я не вернусь в рубку через сто секунд и не уберусь отсюда, то заживо сгорю вместе с космолетом в пылающем огне нашего солнца. Я помню.
Металлические стержни с резьбой ловко вывинчивались из пазов и выплывали в безвоздушное пространство один за другим. Наконец, последний болт покинул свое гнездо, и цистерна натужно, но совершенно бесшумно, сдвинулась с места. Маневровые двигатели добавляли ускорение гигантской металлической емкости, и она постепенно уплывала вперед. Автоматическая программа запустит независимые моторы на полную мощность примерно через семь минут, и резервуар с солярным топливом с нарастающим ускорением полетит прямиком к солнцу.
Настала пора как можно скорее покинуть внешнюю оболочку космолета, пока здоровенная цистерна с горючим скрывала хрупкую человеческую фигуру от беспощадных лучей палящего солнца. Арина схватилась за фал, на ходу прицепляя к скафандру инструмент, и проворно принялась подтягивать себя к переходному шлюзу. Ухватилась за края проема и привычно втянула тело внутрь, аккуратно перекувыркнувшись в полете, чтобы ногами приземлиться на решетки пола, но коснуться металлической поверхности ей оказалось не суждено. Трос зацепился за что-то снаружи, и бросаться сейчас освобождать его было бы бессмысленной тратой драгоценного времени.
Девушка коснулась нужной кнопки на предплечье, и фал покорно отстал от гермокостюма. Перспектива разгерметизации космолета была нерадостной, но и не настолько катастрофической, как неминуемая смерть в жерле раскаленного светила. Метнувшись к овальному люку, Арина набрала на панели управления код сброса давления внутри шлюзового отсека, куда ей предстояло переместиться. Переходный шлюз придется оставить открытым до приземления, когда уже появится возможность найти, чем там снаружи прижало фал, чтобы он так крепко застрял.
– До точки невозврата шестнадцать километров, – безжалостно проговорил безжизненным тоном электронный диспетчер полета.
– Приятно знать, что мне осталось жить на белом свете всего пятьдесят секунд, – язвительно заметила Арина в ответ на холодный металлический голос бортового компьютера.
Загорелся желтый сигнал на индикаторной панели, известивший о том, что давление воздуха в соседней камере снизилось до нуля. Девушка ткнула в квадратную кнопку открытия шлюза, поспешно вскочила на ступеньку пришедшей в движение овальной двери и намертво вцепилась в поручни. Но и этого едва хватило, чтобы Арину не снесло выдуваемыми остатками воздуха из шлюзового отсека. Стоило двери остановиться, как девушка спрыгнула с металлического выступа и поспешно активировала на пульте управления программу восстановления воздушного пространства в камере, а сама тем временем прошла к площадке установки скафандра.
Как только зеленый индикатор сообщил о нормализации давления в отсеке, Арина включила режим расчехления гермокостюма, и через двадцать секунд уже вбегала в рубку с шлемофоном в руке, свободной рукой стирая с лица застилавший глаза пот. Прыгать снова, как лягушка, чтобы повесить гермошлем на настенные крепления, момент казался ей явно не подходящим.