Когда они вышли из пещеры, ледяной ветер ударил им в лицо.
— Куда мы идем? — спросил Лиф.
Ойгель посмотрел вокруг, как будто размышляя над ответом.
— Наверное, лучше всего отправиться на юг, — покосившись на Лифа, сказал он. — В нескольких милях отсюда есть маленький хутор. Там ты найдешь убежище и еду, пока не заживет твоя нога. Конечно, если ты не поленишься за это поработать.
— Ты же говорил, что в горах люди не живут, — удивился Лиф.
Ойгель усмехнулся.
— Разве я сказал, что на этом хуторе живут люди?
Лиф из осторожности решил промолчать.
Когда они увидели хутор, он горел. Если бы не метель, странники давно бы заметили густые, черные клубы дыма, валившие из-под рухнувшей крыши. Вокруг маленького, окруженного ветхой плетеной изгородью крестьянского домика снег был весь истоптан и покрыт сажей. Из открытых окон вырывались снопы искр и язычки желтого пламени и, соприкасаясь со снегом, издавали шипение.
Лиф нагнулся и попытался сквозь дым различить подробности происходящего, но не мог этого сделать. Столбы дыма создавали иллюзию движения внутри их и одновременно могли это движение скрывать. Мальчику стало страшно.
— Оставайся здесь, — приказал ему Ойгель. — Не двигайся с места, пока я не вернусь.
Он снял со спины свой «попадатель», зарядил стрелой тетиву и беззвучно, как тень, спустился с холма. Через несколько шагов он исчез в облаке кружившегося снега.
Когда мальчик смотрел ему вслед, сердце его беспокойно билось. Лишь теперь, когда карлик исчез, он понял, как уверенно и защищенно он себя чувствовал в его присутствии. Имея при себе лук и стрелы, которые всегда попадали в цель, он заставил забыть мальчика, что его каждую минуту подкарауливает опасность.
Меньше двух часов они пробирались сюда сквозь метель и ветер. Ойгель не преувеличивал: хутор действительно был недалеко. Но раненая нога доставляла Лифу немало хлопот. Чтобы было легче идти, Ойгель принес ему палку. И все-таки последняя миля превратилась для Лифа в одно сплошное мучение. Он преодолел ее из последних сил, страстно желая оказаться в безопасности.
Теперь о безопасности нечего было и думать. Едва они взошли на этот холм и увидели горящий дом, им сразу это стало ясно.
Буря продолжала заунывно выть и швырять в Лифа горсти снега и ледяных кристаллов. Лиф не двигался, и его все сильнее начал пронизывать холод. Время ожидания Ойгеля показалось ему бесконечно долгим. Мальчик недоумевал, кто мог поджечь дом и почему.
В конце концов Лиф не выдержал. Он отполз по сугробам назад, пока между ним и домом не оказалась вершина холма, тяжело оперся на палку и начал отступать по той же тропинке, по которой они сюда пришли. У подножия крутого холма возвышались несколько скал, которые смогли бы защитить его от бури.
Едва он достиг их, как ветер донес до него новые звуки: вой волка и, вскоре после этого, бряцание оружия и скрип грубой кожи. Мальчик испуганно прижался к скале и прищурил глаза, всматриваясь в бурю.
Долго ждать не пришлось. Через несколько секунд из снежного вихря появился лохматый волк, за ним — второй, третий и четвертый. У Лифа перехватило дыхание, когда он обнаружил, что черно-серых зверей становится все больше и больше. Всего их собралось около двадцати. Наконец волки остановились у подножия холма, недалеко от его укрытия.
А потом…
В первую минуту Лиф не поверил своим глазам, когда из облачков дыма появился гигантский волк. Он был совершенно белым, величиной с Фенрира и на вид таким же кровожадным. В его красных, как пылающие угли, глазах горел тот же дьявольский огонь. Чудовище было оседланным, как лошадь. На его спине сидел всадник.
Белый волк приближался. Вдруг взгляд его горящих глаз обратился к тому месту, где спрятался Лиф. Мальчик со страхом ждал, что вот-вот послышится рычание, белый волк прыгнет и вытащит его из-за скал. Но не успел волк дойти до укрытия, как всадник грубо дернул его за узду и направил на то место, где их ждала стая.
Лиф оглядел всадника со смесью ужаса и любопытства. Он был небольшого роста, в доспехах из черной блестящей кожи. Лиф не мог разглядеть его лица, но ему бросились в глаза светлые волосы всадника, такие же, как у него самого, выбивавшиеся из-под рогатого шлема. На боку у всадника сверкал меч из зачерненного железа, а на щите, который он повесил на спину наподобие панциря, был отчеканен ярко-красный извилистый символ, который, при ближайшем рассмотрении, оказался изображением огромной, изрыгающей огонь змеи.