Когда Ойгель выпустил его руку, Лиф пошатнулся и, упав, растянулся во весь рост. Несколько секунд он лежал неподвижно, прежде чем отважился открыть глаза и поднять голову.
— Где… где мы? — запинаясь, спросил он. Мрачная пещера исчезла. Над странниками простиралось яркое безоблачное небо. Внизу, под их ногами, куда ни глянь, рос мох и сочная зеленая трава. Чуть-чуть поодаль Лиф заметил несколько деревьев, окружавших маленькое озеро. С противоположного берега вытекала и устремлялась на север узкая, но очень быстрая речка. Было холодно. Ледяной ветер стих, но после долго бушевавшей бури наступившая тишина казалась жуткой.
— Где мы? — снова спросил Лиф.
— В безопасности, — буркнул Ойгель. — Во всяком случае, это касается меня.
Лиф поднял на него глаза.
— Что… ты хочешь этим сказать? — неуверенно спросил он. Ему не нравился тон, которым говорил карлик.
— То, что пора бы тебе со мною объясниться, карапуз. Наверняка ты сейчас примешься убедительно врать, — угрожающе произнес Ойгель. — Итак, ты убежал из дома…
— Я никогда этого не говорил! — перебил его Лиф, но Ойгель невозмутимо продолжил:
— …и даже не подозреваешь, зачем за тобою увязалась волчья стая? Ты мне скажешь всю правду, а я подумаю, как с тобою поступить: или помочь, или оставить тебя здесь.
Лиф вытаращил глаза.
— Я сожалею… что так вышло, — запинаясь, сказал он.
— О чем ты сожалеешь? — фыркнул Ойгель. — О том, что мы чуть не погибли, потому что ты не соизволил сказать мне правду? Рассказывай теперь, и горе тебе, если ты в чем-нибудь солжешь!
Мальчик повиновался. Он рассказал Ойгелю свою историю, начиная с того момента, когда он в первый раз увидел на горизонте корабль «Нагельфар». Затем он упомянул о встрече с Бальдуром и волком Фенриром и закончил, рассказом о ночном разговоре со Скаллой. Он не упустил ничего, сообщил даже о своей растерянности и страхах. Когда мальчик замолчал, гнев на лице Ойгеля сменился выражением страха и печали.
— Если бы ты доверился мне раньше, всего бы этого не случилось, — задумчиво произнес альб. — Я бы предупредил своих друзей, чтобы они успели убежать от великанов и волков.
Лиф виновато посмотрел на него.
— Я… я сожалею, Ойгель, — прошептал он.
— Это не воскресит их, — вздохнул Ойгель, яростно выдернул пучок травы и швырнул его на землю. Через несколько минут он успокоился. — Но ты не виноват, — сказал он. — Будь я на твоем месте, я бы повел себя так же. Плач по мертвым не воскресит их.
Он встал, перевесил через плечо лук и наклонился к Лифу.
— Пойдем, — сказал он. — Пора позаботиться о твоей ноге. — Он указал на озеро. — Ты еще можешь идти, или я должен тебя тащить?
Лиф покачал головой, встал самостоятельно и принял руку Ойгеля, который протянул ее, чтобы поддержать мальчика.
— Где мы вообще находимся? — спросил он, когда они подошли к озеру.
— На другой стороне горы, — ответил Ойгель. — В безопасности.
— По другую сторону горы, — растерянно повторил Лиф. — Но мы ведь только что были…
— Перед скалой. Я знаю. — Ойгель усмехнулся, но сразу же вновь стал серьезным. — Надеюсь, твои лохматые друзья теперь расквасят свои морды в кровь. Это им урок на будущее, что ловить шварцальбов гораздо труднее, чем кроликов. Или… людей, — помолчав, язвительно добавил он.
Когда они добрались до озера, Лиф с благодарным вздохом опустился на траву. Озеро оказалось шире, чем он думал раньше, и гораздо глубже: вода в середине казалась почти черной. Недалеко от берега росли водоросли и камыш, и, когда странники подошли ближе, из-за этого островка растительности выплыли шесть черных как ночь лебедей и направились к ним. Они остановились в нескольких метрах от берега.
Лиф с интересом рассматривал птиц. Они были крупнее и чернее обычных лебедей. Их оперение сверкало, словно было выковано из железа, а маленькие глазки добродушно смотрели на альба.
Ойгель опустился перед мальчиком на колени и начал разматывать повязку на ноге. Рана открылась снова; грубая ткань склеилась от крови, и отделение повязки причиняло Лифу сильную боль, но он ни разу не застонал.