Здесь ее голос прервался.
Далеко в Саут-Кенсингтоне миссис Клу нетерпеливо встряхнула трубку и взглянула на часы. Затем она нажала на рычаг и набрала ноль.
– Я хочу подать жалобу, – сказала она. – У меня только что прервали очень важный разговор.
Телефонистка сказала, что попробует снова соединить ее, но через несколько минут выяснилось, что ничего не получается.
– Вы плохо работаете, – заявила миссис Клу, – я подам письменную жалобу. Я не заплачу ни за одну лишнюю минуту и не понимаю, почему я вообще должна что-то платить при таком обслуживании. Нас разъединили ровно в десять семнадцать.
Телефонистка вежливо извинилась и записала – 22:17, 26 сентября.
3. Мидвич не отвечает
С этого момента информация о событиях в Мидвиче становится не только объективной, но и – большей частью – эпизодической. Несомненно, первой заметила, что творится что-то неладное, телефонистка в Трейне, которая очень подробно сообщила об этом начальнице телефонной станции.
– Мидвич! О нет, только не Мидвич! – воскликнула та, беспомощно глядя на телефонистку. – Честное слово, иногда думаешь, зачем в таких местах, как Мидвич, вообще разрешают иметь телефоны. Не могу поверить, что там есть хоть кто-нибудь с чувством ответственности. А уж эта мисс Огл… Попробуй связаться с ней по другой линии.
– Я пробовала, она все равно не отвечает, – сказала телефонистка.
– Наверное, заснула. Это уже в третий раз за последний месяц. И как только таких мисс Огл на работе держат? Это же просто опасно. Продолжай вызывать, и когда соединишься, передай мне, я ей скажу пару слов…
Примерно в 22:25 на аэродроме в Колуотере раздался телефонный звонок. Трубку снял дежурный офицер.
– Мидвич? Нет, старик. Это не может быть никто из наших. Нет. У нас все в порядке и все на месте. Ты не думаешь, что это метеорит или что-нибудь вроде?
Некоторое время он слушал.
– Нет, это не от нас. Наш радар ничего не зарегистрировал. И это наверняка не один из наших самолетов. Никого из наших нет ни в том секторе, ни рядом… Попробуй связаться с Бейсинг-хиллом. Может быть, что-нибудь у них… Не за что, старик. Извини, ничем не могу помочь.
– Мидвич? – сказал диспетчер компании «Саут-Хандредс Омнибус». – Так позвони туда, ради Бога! Выясни, они там просто застряли, или что-нибудь случилось. Ты же на работе. Мог меня и не беспокоить в такое время… Ах, ты уже звонил… Что же ты сразу не сказал? В такой дыре, как Мидвич, этого можно ожидать. Но, если они выехали из Оппли вовремя, а в Стоуч не приехали, значит, они где-то в Мидвиче или рядом. Больше негде… Да, я понимаю, что ты сказал. Меня интересует, что ты сделал? Ты же на работе. Неважно, что я говорил раньше, важно, что говорю теперь: бери машину, отправляйся туда и выясни, в чем дело. Отправляйся немедленно. Ты должен был это сделать двадцать минут назад…
В Трейне:
Взревел мотор, взвыла сирена, и из ворот гаража красной стрелой вылетела пожарная машина.
– Мидвич, – объяснил диспетчер оставшимся пожарным. – Вызов из Оппли. Звонивший видел в Мидвиче зарево. Он думает, что горит дом или, может быть, стог сена. В Мидвиче телефон, похоже, не работает.
– Все может быть, – сказал кто-то. – Чего еще ждать от этого Мидвича?
Снова в Трейне:
– О, Мидвич, – сказал дежурный сержант. – Да, нам сообщили. Туда поехала наша патрульная машина. Когда мы что-нибудь узнаем, я вам позвоню.
Он записал номер и время звонка в блокнот и стал задумчиво вертеть его в руках.
– Представляете, констебль Джонс, – сказал он, – кажется, Мидвич сегодня вечером превратился в заколдованное место. У компании «Саут-Хандредс» пропадает там автобус; ВВС сообщают, что их радар зарегистрировал там посадку летающего объекта, и это вполне может быть связано с тем, что из Оппли звонят и говорят, будто там пожар. «Саут-Хандредс» посылает машину выяснить, что с автобусом, – она тоже пропадает. Пожарные отправляют человека выяснить, почему от их команды нет никаких вестей, – о нем тоже ни слуху ни духу. Потом из Оппли сообщают о втором пожаре и о том, что к тушению обоих не принимается абсолютно никаких мер. А в самом этом чертовом Мидвиче никто не подходит к телефону. А теперь, черт побери, что стряслось с нашей патрульной машиной?
Он развернулся кругом на кресле и открыл окно в стене дежурного помещения.
– Насчет машины ничего? – крикнул он.
Констебль посмотрел на него и сдвинул один наушник.
– Нет, сержант. С тех пор как они проехали Стоуч и повернули на Мидвич – ничего.
– Так ведь прошло почти полчаса.
– Двадцать одна минута, сержант, – сказал констебль, посмотрев на часы.
Сержант раздраженно захлопнул окно, несколько секунд тупо смотрел на противоположную стену, затем снова поднял трубку.
– Дайте мне констебля Гобби, из Стоуча, – приказал он. В ожидании он постучал пальцами по столу, а потом сказал: – Алло, Гобби? Сержант Флойд говорит. Извини, что я тебя вытаскиваю в такое время, но мне нужно, чтобы ты как можно быстрее отправился в Мидвич и выяснил, что за чертовщина там творится. – Он вкратце обрисовал ситуацию. – Да, да. Все это весьма странно. Дай нам знать, как только сможешь. Я скажу телефонистке, чтобы ждала твоего звонка с почты Мидвича, – можешь там взломать дверь, если потребуется. С мисс Огл я еще разберусь… Ну, хорошо. Мои извинения для миссис Гобби. – Он повесил трубку. – Хороший парень этот Гобби, – сказал он. – Надеюсь, теперь мы хоть что-нибудь поймем в этом бедламе.
В Стоуче констебль Гобби включил свет, вылез из теплой постели и в полусне оделся под причитания о «несчастной судьбе жены полицейского». Спустившись во двор, он взял свой велосипед и отправился в путь.
А потом он исчез в ночной тишине – так же бесследно, как и автобус, отправленная ему вслед машина, пожарная команда, посыльный, полицейский патруль и вообще все, что имело отношение к Мидвичу.
4. Мертвый сон Мидвича
Рассвет 27 сентября был серым и пасмурным, моросил дождь, но несмотря на это, петухи в Оппли и Стоуче, по обыкновению, приветствовали его хриплыми криками, другие птицы – более мелодично; в Мидвиче, однако, птицы не пели.
В Оппли и Стоуче, как и в других местах, руки хозяев вскоре потянулись к кнопкам будильников; в Мидвиче будильники звонили, пока не кончился завод.
В других поселках заспанные люди выходили из домов, встречая своих товарищей по работе и сонно с ними здороваясь. В Мидвиче никто ни с кем не встречался.
Мидвич лежал в трансе.
В то время как весь остальной мир начал наполнять день шумом, Мидвич продолжал спать. Мужчины и женщины, лошади, коровы и овцы, свиньи, куры, жаворонки, кроты и мыши – все лежали без движения. Тишину нарушали лишь шелест листвы, бой церковных часов и журчание воды на плотине у мельницы.
Бледный рассвет еще только занимался, когда оливково-зеленый фургон с едва различимой надписью «Телефонная служба» выехал из Трейна, чтобы вновь связать Мидвич с остальным миром.
В Стоуче он остановился у телефонной будки, чтобы проверить, не подает ли Мидвич признаков жизни. Мидвич молчал; он так же был полностью отрезан от мира, как и всю ночь, начиная с 22:17. Фургон тронулся с места и поехал дальше. Становилось светлее.
– Ну, чувствую я, достанется этой мисс Огл по первое число, – сказал ремонтник водителю.
– Ничего не понимаю, – ответил водитель. – Спроси меня – и я тебе сразу скажу, что старая дева сутками сидела и слушала все разговоры, днем и ночью. Это для нее как театр.
Сразу за Стоучем фургон резко свернул направо и проехал около полумили в сторону Мидвича. И тут водитель увидел нечто такое, что потребовало от него немалого присутствия духа.
Он внезапно увидел пожарную машину, которая стояла накренившись, колесами в канаве; несколькими ярдами дальше – черный автомобиль, выехавший на противоположную обочину, а за ним в канаве лежали человек и велосипед. Водитель резко вывернул руль, пытаясь объехать обе машины, но прежде чем он завершил маневр, его фургон выехал на обочину и через несколько ярдов остановился, прижавшись бортом к ограде.