— Не крыть тебе больше Гею, — сказал он отцу. — Изгоняю тебя вечно жить под землей, глубже Тартара. Дуйся там и злись, оскопленный, бессильный.
— Ты зарвался, — процедил Уран. — Впереди воздаяние. Проклинаю жизнь твою, пусть тянется она целую безжалостную беспредельность, невыносимым бременем вечности без всякого конца. Твои дети сокрушат тебя, как…
— Как сокрушил тебя я. Знаю-знаю. Ты уже говорил. Это мы еще посмотрим.
— Ты, и братья твои, и сестры, проклинаю вас всех — ваши надрывные усилия вас же и уничтожат.
«Рвущийся к цели, надрывающийся», или же ТИТАН, — прозвание Кроноса, его одиннадцати братьев и сестер и (большинства) их потомства. Уран мыслил это определение оскорбительным, однако почему-то оно сохранилось в веках с призвуком величия. Никто пока на титул «титан» не обиделся.
Кронос воспринял эти проклятия с ухмылкой и, подгоняя кончиком серпа, отвел изувеченного отца и только что высвобожденных братцев-мутантов в Тартар. Гекатонхейров и циклопов он упек в пещеры, а отца погреб еще глубже — как можно дальше от небес, его родных владений[25].
Сумрачный, мятущийся и яростный, Уран, сидя в глубинах земли, что когда-то любила его, сгустил все свое бешенство и божественную силу в горную породу — в надежде, что в один прекрасный день какое-нибудь копающее существо выроет его и попытается укротить бессмертную мощь, лучащуюся из этой породы. Такого, само собой, никогда не произойдет. Слишком опасно. Настолько глупому племени, какое решится высвободить силу атомов урана, пока лишь предстоит родиться, правда?
Из пены
Теперь вернемся к великой дуге в небесах, какую описали отсеченные тестикулы Урана. Кронос метнул ошметок Отца-неба, как вы помните, далеко в море.
Нам его видно. Близ ионийского острова Ки́тира падает он, разметывая брызги, подскакивает над водой, вновь всплывает и наконец уходит вглубь. Могучие плети семени тянутся за ним, как ленты за воздушным змеем. Там, где хлещут они по поверхности моря, вскипает яростная пена. И вот уж вся вода бурлит и кипит. Что-то всплывает. Из ужасов оскопления отца и противоестественных замыслов уж точно должно родиться нечто невообразимо гадкое, нечто кошмарное, жестокое, нечто омерзительное, от чего можно ждать лишь войн, убийства и страданий.
Водоворот крови и семенной жидкости плещет, пшикает и пенится. Из прибоя, морской пыли и молок порождения появляется макушка, затем лоб и все лицо. Но что же это за лицо?
Лица прекраснее не возникало в мироздании — и не возникнет. Не просто красавица, а сама Красота поднимается — полностью вылепленная в пене. По-гречески «из пены» звучит примерно как АФРОДИТА, и таково имя той, что являет себя в плеске и брызгах. Она стоит в громадной раковине моллюска, робкая, нежная улыбка играет у нее на устах. Неспешно сходит Афродита на песок Кипра. Там, где она ступает, распускаются цветы и взмывают вихри бабочек. Вокруг головы ее вьют круги птички, поют в радостном упоении. Безупречная Любовь и Красота привели ее на землю, и мир изменился навсегда.
Римляне прозвали ее ВЕНЕРОЙ, и ее рождение и прибытие на пески Кипра в раковине моллюска лучше всего запечатлены на великолепном полотне Боттичелли, которое, однажды увидев, уже не забыть.
Предоставим Афродите обживаться на Кипре и вернемся к Кроносу, который отправляется в обратный путь из недр Тартара.
Рея
Прибыв на гору Офрис, Кронос увидел, что его ждет сестра Рея. Лишь завидев сумрачного красавца-брата с громадным серпом в руках, с которого капает кровь, Рея взбудоражилась так, что ее едва не разорвало изнутри.
Он установил свою власть — никто из братьев или сестер-титанов[26] не осмеливался ему перечить. Отец их теперь ни на что не годен, а Гея, обнаружив, что от насильственного свержения, которое она же и подстроила, радости ей никакой, удалилась в свои владения и зажила менее приметно. Ни мощи своей, ни власти, ни положения она, как Мать-земля и родительница всего, не утратила, но более не вступала ни в общение, ни в союзы. Кронос стал повелителем. После великого пира, на котором его успехи в холощении и свержении Урана громогласно и совершенно немузыкально воспели, Кронос поворотился к разрумянившейся, трепетной Рее и отвел ее в сторонку — заняться любовью.
Беспредельна была радость Реи. Она сыграла свою роль — помогла обожаемому брату достичь владычества над мирозданием. И вот они теперь вместе. Более того, когда подошло время, она почувствовала, что внутри у нее зашевелился ребенок. Девочка, вне всяких сомнений. Счастье Реи оставалось безоблачным.
25
Одно утешение сверженному Отцу-небу: планета Уран названа в его честь; остальные планеты принято называть древне