В стихах Гавамала из Эдды Один говорит о себе: «Я знаю, вот уже десять ночей напролет вишу я на колеблемом ветрами дереве, пронзенный копьем, посвященный Одину, я сам — самому себе»[12].
В муках своего самопожертвования обрел Один новую силу и новую жизнь. Эти муки дали ему возможность изобрести волшебные руны, сделаться господином природы, получить дар бессмертия и из бога природы превратиться в бога духовного творчества и культуры. Это — то же самое представление, которое мы встречаем в культе Аттиса, умирающего и воскресающего бога. Близкое родство этих представлений становится особенно ясным после того, как мы убедимся, что и в мифе о Бальдуре основой тоже является жертвенный культ, что миф о Бальдуре является, так-сказать, лишь текстом религиозной драмы, воспроизводившей в обрядовых символах ежегодную драму природы, которая разыгрывается, по представлению древних, при угасании солнца и ознаменовывалась в их религиозной практике умерщвлением живого человека, как олицетворения умирающего божества. Правда, если в северном мифе речь идет об испытаниях умирающего бога солнца и плодородия, то в мифах малоазиатских народов этот бог превратился под влиянием иных климатических условий в бога умирающей и воскресающей растительности, не потеряв, однако, и в новом облике тех черт, которые характеризовали его, как возрождающегося после суровой зимы солнечного бога.
12
Прободение жертвы священным копьем, которое мы находим у Иоанна (19, 34), является, кажется, очень древним обрядом и встречается у самых разнообразных народностей, например, у скифских племен Албании при жертвоприношениях Астарте (Страбон), у населения острова Кипра, поклонявшегося Молоху (Eusebius. Praepar. Evang.). Прободение копьем, говорит Shillany, по отношению к смерти спасителя имело целью не испытать, жива ли еще жертва, а повторить жест, имевший место при древних жертвоприношениях. Кости жертвы должны остаться целыми, ибо жертва ни в. коем случае не должна была быть изувеченной. Вечером труп снимался, подобно тому, как Иисус Навин оставил на кресте повешенных им царей только до вечера.