При таком положении дела с каноническими источниками биографии Иисуса, конечно, мало надежды на то, чтобы аргументы, почерпнутые из светской литературы, значительно подкрепили гипотезу исторического Иисуса. В качестве таких аргументов фигурируют, как известно, лишь два показания иудейского историка Иосифа и показания римских историков Тацита и Светония.
Что касается показаний Иосифа, имеющихся в его «Древностях иудейских», написанных в 93 г. по Р. Х., то первое, а именно 18, 3,3, является столь явной позднейшей вставкой (интерполяцией), что даже римско-католическая теология, которая раньше с трогательной наивностью прямо клялась в достоверности подобных раннехристианских документов, теперь уже не осмеливается защищал, аутентичность этого показания Иосифа[57], Но и второе свидетельство Иосифа (20, 9, 1), где он рассказывает об осуждении Иакова синедрионом, под председательством священника Апании (62 г. по Р. Х.), подвергнуто сомнению такими выдающимися богословами, как Шюрер, Креднер и т. д.[58], и если бы даже подлинность его была твердо установлена, то оно все равно ничем не доказывает существования исторического Иисуса. Ибо, во-первых, свидетельство это оставляет висеть в воздухе вопрос: кем является Иаков, которого Иосиф называет «братом так наз. Христа» — кровным братом Иисуса или «братом» в сектантском смысле этого слова? Во-вторых, это свидетельство говорит о том, что существовал некий муж Иисус, которого называли Христом. А это появление некоего Иисуса при том обстоятельстве, что как при Иосифе, так и после него, вплоть до конца второго века, выступало много людей, выдававших себя за чаемого Христа, вряд ли является чем-то веско говорящим в пользу гипотезы наших теологов.
С показаниями римских историков дело обстоит не лучше, чем со свидетельствами Иосифа. Правда, Тацит пишет в своих «Анналах» (5, 44), рассказывая о преследованиях христиан при Нероне, следующее: «Основатель этой секты, Христос, был казнен в царствование Тиберия прокуратором Понтием Пилатом». Светоний же в своей биографии императора Клавдия (гл. 2) сообщает, что Клавдий «изгнал из Рима иудеев, которые произвели сильные беспорядки по наущению Хрестоса». Что же, однако, всем этим доказывается? Разве мы наверное знаем, что упомянутый отрывок из Тацита относительно преследований христиан при Нероне не является позднейшей вставкой, подделкой, вставленной в первоначальный текст? Но, ведь, именно такой вставкой она и оказывается, судя по превосходному и исчерпывающему, исследованию Ошара. Больше того: все признаки говорят за то, что все «первое гонение на христиан», которое не упомянуто ни одним христианским, иудейским или языческим писателем, является вообще фантастическим вымыслом какого-то христианина пятого века[59], который и подделал соответствующее место у Тацита. Но если даже предположить подлинность приведенного отрывка из Тацита, если предположить также, что под «Хрестосом» Светоний разумеет действительно Христа, а не какого-нибудь иудейского предводителя (ведь, возможно, что иудейские волнения стояли в какой-нибудь связи с их мессианскими чаяниями, почему римский историк, незнакомый с иудейскими идеалами и настроениями, и назвал предводителя иудеев Хрестосом), то все же не отпадает вопрос: каким образом писатели первой четверти второго века по Р. Х., когда христианская традиция вполне уже сложилась, когда христианство выступило уже на историческую арену в качестве значительной силы, — каким образом эти писатели могут рассматриваться, как свидетели фактов, которые должны были иметь место задолго до возникновения христианской традиции? Тацит мог в лучшем случае только слышать о том, что христиане являются последователями Христа, который был казнен при Понтии Пилате. Это можно было уже тогда прочесть в евангелиях. Но, ведь, это еще не говорит за то, что все это было историческим фактом! И если одни утверждают, ссылаясь на Моммсена, что Тацит брал свои сведения из сенатских протоколов и государственных архивов, то, ведь, другие очень горячо оспаривают самое предположение, будто Тацит пользовался такими источниками[60]. Как затруднительно положение либерального богословия в вопросе о существовании исторического Иисуса, если оно снова и снова пытается вытащить на свет божий указанные свидетельства (подобно Меельгорну в его статье «Правда и вымысел в жизнеописании Иисуса»), дабы этим создать впечатление, что их следует принимать всерьез. С полным правом Ошар насмешливо заявляет: «Кажется, самые выдающиеся головы теряют часть своих блестящих свойств, занявшись штудированием истории мучеников. Предоставим немецким богословам изучать историю на их особый манер. Мы, французы, должны сохранить ясность духа и здоровое понимание людей. Остережемся от придумывания новых легенд о Нероне, — их и так уж слишком много».
57
Отрывок этот гласит так: «В это время появился Иисус, человек мудрый, если следует называть его человеком. Ибо он совершил чудесные дела, был учителем людей, принимающих истину с радостью, и увлек много евреев, а также много эллинов. Этот человек был Христос. По доносу первейших из нашего народа Пилат осудил его на крест, но те, которые любили его вначале, не перестали почитать его, ибо он явился на третий день, воскресши, как предрекли божьи пророки, предсказавшие так много чудес, относящихся к нему. Еще и в наши дни существует секта, которая по его имени получила название христиан».
58
Ориген, который собрал все высказывания Иосифа, которые могли бы служить опорой для христианской веры, не знает этого отрывка, но зато он упоминает о другом отрывке, который совершенно явно был подделкой, в котором разрушение Иерусалима рассматривается, как наказание, посланное иудеям за казнь Иакова.
59
Соден указывает в своем «Hat Jesus gelebt?» (1910), для того, чтобы «обнаружить всю несостоятельность предположений господина Древса», на послание римлянина Климента, на Тертуллиана, Евсевия (которые жили в начале четвертого столетия, а не третьего, как пишет Соден!) и пытается убедить своих читателей в том, что они свидетельствуют о Нероновом гонении на христиан. Но, во-первых, послание Климента вряд ли подлинное, а во-вторых, упоминание его о мучениях христианских женщин, сомнительное по своей достоверности, отнюдь не указывает на массовое гонение на христиан при Нероне. Что касается остальных писателей, на которых ссылается Содея, то Ошар настолько исчерпывающе разъяснил их, что их ни в коем случае не приходится считать свидетелями подлинности указанного отрывка из Тацита.
60
«Архивные занятия были необычным явлением в античной историографии; и Тацит очень мало внимания посвятил сенатским протоколам и acta diurna». Handbuch d. klass. Altertums. VIII, 2. Abt., Hft 2, под словом «Tacitus». Впрочем, и немецкие историки много раз признавали всю сомнительность отрывка из Тацита, хотя они не так далеко заходят в отрицании подлинности этого отрывка, как сделал Volney в конце XVIII века.