Несомненно одно: лишь это слияние гностического «сына божьего», Филонова «логоса» с синоптическим Иисусом претворило туманную отвлеченность мифологического умозрения в живой и наглядный образ личности спасителя. Именно этот образ оказался ближе и понятней верующим, чем все остальные боги-спасители. Именно этот образ привел к тому, что христианский Иисус, столь человечный и человеческий, исполненный любви и благости, получил такой перевес над всеми своими конкурентами, над Митрой, Аттисом и т. д., что все они померкли перед ним, превратившись в мертвые бессодержательные схемы. В этом Иисусе непосредственно слились «идеальный» человек гностиков, т. е. Платонова «идея» человека, и нравственный человеческий идеал. Чудо соединения человека с богом, то чудо, которого так горячо, но тщетно жаждала древность, казалось осуществленным в Иисусе. Христос был тем «мудрецом» стоической философии, в котором воплощено все самое благородное в людях; да, это был тот богочеловек, которого возвещал и ожидал Сенека, в чаянии нравственного очищения людей. Мир был настолько подготовлен к восприятию этого Иисуса, что мы легко понимаем, почему церковное христианство отстаивало «человечество» своего спасителя едва ли не с большим рвением, чем его божественную природу. И все-таки, несмотря на все колоссальное значение, которое имело для развития христианства подчеркивание человеческой природы Иисуса, несмотря на всю возвышенность этого подчеркивания, Несомненным остается тот факт, что именно этому подчеркиванию христианское мировоззрение обязано своими неизбывными противоречиями, что именно это подчеркивание изуродовало в самом корне великую новую идею, внесенную христианством в религиозное сознание западного человечества и давшую христианству победу над иудейством. Именно это подчеркивание столь исказило, изломало и обезобразило истинный облик великой религии, что теперь трудно, не пожертвовав интеллектом, согласиться с ее учением о спасении.
Религиозная проблема современности.
По мнению либеральных богословов, наиболее ценным религиозным ядром христианства является не бог, а в гораздо большей степени именно человек Иисус. Этим богословие утверждает не что иное, как только, что христианство в целом, вплоть до сегодняшних дней, т. е. до появления таких личностей, как Гарнак, Буссе, Вернле и их единомышленники, оставалось в заблуждении относительно самого себя и еще Не постигло своей истинной сущности. Христианство, как показывает изложенное утверждение, с самого начала поставило во главу угла своих верований бога Иисуса, скажем больше — богочеловека, облекшегося в плоть и кровь, страдающего вместе с людьми и отдающего себя в жертву во имя человечества божественного спасителя; в связи с этим утверждением об истинно-человеческом происхождении Иисуса представляет собой только позднейшее приспособление религии к внешним обстоятельствам; оно отвоевано противниками впоследствии и защищается так упорно только потому, что является необходимым условием ее исторического существования и практического значения. Следовательно, согласно этому взгляду, основателем христианской религии можно считать только бога, но не человека Иисуса.
В действительности, коренное заблуждение либерального богословия заключается в его предположении, что корни развития христианской церкви идут от одной исторической личности — от человека Иисуса.
Как мы уже сказали, возрастающее количество голосов сходится на том, что называемое по имени Христа первоначальное движение не вышло бы за пределы иудаизма, если бы не было Павла, который своей метафизикой об искуплении снабдил движение религиозным мировоззрением и основал новую религию, порвав с иудейским законом. В дальнейшем мы принуждены будем прийти к следующим выводам: исторический Иисус, каким его изображают евангелия й каким он живет в умах современных либеральных богословов, вообще не существует, и вследствие этого он никогда не был основателем даже ничтожной мессианской общины в Иерусалиме; вера в Христа возникла совершенно независимо от какой бы то ни было исторической личности, и в этом смысле он, несомненно, создай религиозным, «массовым духом» и только поставлен Павлом с соответствующими изменениями и оформлением в центр верований основанных им общин. «Исторический» Иисус возник не до Павла, но после него и, как таковой, жил в умах членов общин только как идея, как набожный вымысел; первоначальным по отношению к церкви является не новый завет с его четырьмя евангелиями, но сама церковь, породившая евангелия, все составные части которых вследствие этого служат церковной пропаганде и ни в каком смысле не могут претендовать на историческое значение.