Смешно, когда теология хочет уверить мирян в том, что «наука доказала», что Иисус жил, и что «историческое исследование» признало «факт» его исторической реальности. Можно повторять еще и еще: историческая наука до сих пор еще, вообще говоря, не обращала внимания на эту проблему, теология же, к счастью, просто не наука, — больше того: некоторые вообще отказывают ей в характере науки, так как при ее формально-научной внешности дело все же в конечном итоге сводится к «вере».
8. Мифико-символическое объяснение евангелий,
а) Страдания мессии.
Мифико-символическое объяснение евангелий, как оно самым последовательным образом проведено Смитом в его книге «Ессе Deus», в 53 главе пророка Исайи видит зародыш истории. Иисуса, исходный пункт всего того, что о нем рассказывается, крепкое ядро, вокруг которого как бы скристаллизировалось все остальное.
Пророк говорит о «рабе божьем», который добровольно предает себя на страдания и тем способствует искуплению грехов народа: «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него лицо свое; он был презираем, и мы ни во что ставили его. Но он взял на себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что он был поражаем, наказуем и уничижен богом. Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на нем, и ранами его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, и совратились каждый на свою дорогу; и господь возложил на него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст своих; как овца, веден был на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих. От уз и суда он был взят; но род его кто изъяснит? Ибо он отторгнут от земли живых; за преступления народа моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах его. Но господу угодно было поразить его, и он предал его мучению; когда же душа его принесет жертву умилостивления, он узрит потомство долговечное, и воля господня благоуспешно будет исполняться рукой его. На подвиг души своей он будет смотреть с довольством; чрез познание его он, праведник, раб мой, оправдает многих, и грехи их на себе понесет. Посему я дам ему часть между великими и сильными, будет делить добычу, за то, что предал душу свою на смерть и к злодеям причтен был, тогда как он понес на себе грех многих и за преступников сделался ходатаем».
По обычному пониманию, здесь речь идет о страданиях Израиля во имя всего человечества. Но в представление страдающего праведника, по мнению Гункеля и Грессмана, входит вместе с тем идея бога, который чрез свое собственное добровольное страдание искупает вину остальных людей. Несомненно, в этом представлении заранее намечены все существенные черты страдающего, приносящего себя в жертву за человечество и искупающего вину последнего Христа. А что древние христиане сознавали это, — доказывает Марк 9, 12; 15 , 28; Матфей, 8, 17;26, 63; далее, первое послание Петра, 2, 21; равно и Деяния, 8, 28-35, где слова пророка ясно отнесены к Иисусу.
53 глава Исайи говорит о «болезнях» праведника. У Платона же, который в своей «Республике» тоже нарисовал нам картину преследования и страданий праведника, последний подвергается бичеванию, пытке и, наконец, привязывается к столбу (распинается на кресте)[52]. В Премудрости Соломона (2) нечестивые сговариваются друг с другом осудить на «бесчестную смерть» праведника. По словам Второзакония, 21, 23, не существовало более бесчестной смерти, чем смерть на древе мучения (греч. кейлон, стаурос; лат. крукс, древо, столб, крест), почему последняя невольно представлялась настоящим родом смерти праведника. Из того же места Премудрости и из картины Платона выяснилась вместе с тем и более точная мотивировка смерти праведника. Он умер жертвой неправедных, нечестивых, которые говорят там: «Будем притеснять бедняка-праведника... Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания; объявляет себя имеющим познание о боге и называет себя сыном господа. Он пред нами — обличение помыслов наших. Тяжело нам и смотреть на него; ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его; он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину праведных и тщеславно называет отцом своим бога. Увидим, истинны ли слова его, и испытаем, какой будет исход его; ибо, если этот праведник есть сын божий, то бог защитит его и избавит его от руки врагов. Испытаем его оскорблением и мучением, дабы узнать смирение его и видеть незлобие его; осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нем попечение будет. Так они умствовали, и ошиблись; ибо злоба их ослепила их, и они не познали тайн божиих».
52
В своей «Апологии» Аполлоний ссылается на приведенное место из «Республики» Платона: «Ведь, и один из греческих философов говорит: праведник подвергается мучениям, его оплевывают и, наконец, распинают на кресте». По-видимому, также и Иаков имел в виду это место, когда писал: «Вы осудили, убили праведника; он не противился вам» (5, 6), а у Юстина читаем: «ибо вы убили праведного» («Диалог», 16).