ж) Дохристианский Иисус.
Если припомнить все то, что было сказано выше, то так сильно оспариваемая гипотеза о существовании дохристианского культа Иисуса, может быть, покажется не столь уже парадоксальной и заслуживает все же большего внимания со стороны беспристрастного исторического исследования.
Мы видели, что существовал как дохристианский Христос, так и дохристианский Иисус. В обоих случаях материал для создания этого образа дал Исайя. Существовала вера в страдания и смерть «раба божия», в его воскресение и вознесение к богу, в осуществляемое чрез его посредничество душевное и телесное спасение людей, чего ожидали также от своего мессии и иудеи. Правда, «раб божий» в своей человеческой скудости и бедности не мог уже быть самим мессией, ибо с последним связывается теперь идея земного властелина, которому надлежало победоносно торжествовать над врагами Израиля и восстановить державу Давида, — идея могущественного владыки над жизнью и смертью, которому надлежало сойти с неба, произвести суд над грешниками, основать новое небо, новую землю и начать для верующих в него золотой век[63]. Однако, его явление на землю должно было служить залогом пришествия мессии, а его смерть должна была служить великой искупительной жертвой за грехи людей; без этой жертвы слава мессианского царства не могла быть уделом иудеев. При этом образ «раба божия» то сливался с образом самого Яхве и ему надлежало произвести страшный суд над людьми и ввести народ свой в обетованное царство, то он фигурировал в качестве особого существа рядом или ниже Яхве, в качестве «сына божия», представителя тех «праведников», которым, по словам Платона и Премудрости Соломона, надлежало на земле претерпеть много страданий от своих врагов, а после своей смерти вознестись к богу и получить в удел вечную жизнь. Это было воззрение, ближе всего родственное тому, которое у вне-иудейских народностей жило в религии страдающего, умирающего и воскресающего божественного спасителя, хранилось в тайных культах и исповедовалось некоторыми сектами. Легко допустить, что это, почерпнутое из Исайи, понимание мессианского посланничества было также у евреев тайным учением и в стороне от официальной иудейской религии имело своих последователей, главным образом, в особенно мистически настроенных кругах или сектах.
Может быть, те назореи или наварен, как называет Епифаний первых христиан, были такой же сектой, раз он замечает, что они существовали до Христа и ничего не знали о Христе, т. е. конечно, об исторической личности, носившей это имя. Правда, он утверждает это последнее, собственно говоря, только о так наз. назареях, иудейской секте, которые жили к востоку от Иордана, признавали обрезание, соблюдали субботы и иудейские праздники, но отвергали животную пищу, равно как и жертвы, и признавали пятикнижие Моисея подделкой[64]; Епифаний употребляет все усилия, чтобы показать, что обе эти секты — назореев и насареев — сильно отличались друг от друга.
Но маловероятно, что действительно существовала между ними разница, а подозрительная запутанность его текста в соответствующем месте происходит, как предполагает Смит, очевидно, только от того, что он пытался затушевать истинное положение дела.
По свидетельству Епифания, в близком родстве с назореями были иессеи, — больше того: само имя последних было, будто бы, именем первых. Епифаний не решается сказать, производили ли они свое имя от Иисуса, или же от Иессея, отца Давида и прадеда мессии. Возможно и то, и другое, так как еврейское имя Иошуа на греческий язык могло передаваться одинаково и чрез имя Иисус, и чрез Иессус, как это доказывается соотношением между еврейским именем Машиах и его греческой формой — мессия (messias). А может быть, в их имени «иезсеииссайи» (iessaioi) слышится имя пророка, к которому они возводили свое собственное представление о страдающем мессии. Имя Исайи внутренне родственно с именем Иисуса, Йегошуа или Иошуа и означает «Яхве — спасение». «Божье спасение» для имени «спаситель-бог», явно, так же подходит, как и «божья помощь».
С этими иессеями или иессенами, говорят, в свою очередь, были родственны ессеи или ессены, о которых мы знаем, что они, как терапевты в Египте, исповедовали тайное мистическое учение, с помощью волшебных имен исцеляли болезни и изгоняли бесов. Врачом душ, целителем и заклинателем бесов был также и «раб божий» Исайи. Если теперь Епифаний отмечает, что имя Иисус в еврейском языке означает то же, что и «curator, therapeutes», т. е. целитель и врач, то высказанное мною предположение, что также и ессеи почитали своего культового бога под именем Иисуса или Иошуа, вовсе не так уже «глупо», как выставляют его мои противники.
63
Это касается также и попытки более точного определения даты распятия, каковую недавно предпринял некий А. Штенцель (A. Stentzel). В качестве таковой даты он указал на 3 апреля (14 нисана) 33 года, потому что на полдень того дня пало лунное затмение, каковое в Иерусалиме, впрочем, было видимо только в самом конце его, хотя рассказ евангелистов заставляет думать о полном солнечном затмении (Матф., 27, 45; Марк, 15, 33; Лука, 28, 44 сл.), таковое же падало на ноябрь 29 года. «Кто при наличии таких убедительных доводов (!) говорит еще о мифе, — замечает открывший этот великолепный факт, — тот, если только он вообще в состоянии логически мыслить, поступает так вопреки своему собственному убеждению». На это я могу только воскликнуть вместе с Вейсом: «И орудуют такими средствами!» А что целый ряд даже уважаемых газет осмеливается предлагать своим читателям такую... чушь, — это замечательный показатель той неспособности к самостоятельному суждению и той безмозглости, которую они предполагают у читателей. Против подобных «доводов» из астрономии можно было бы напомнить раз навсегда, что солнечные затмения, землетрясения и прочие катастрофические явления природы являются непременными и постоянными мотивами при создании картин рождения и смерти искупителей, вроде Кришны, Диониса, Будды и т. п. Да, говорят, и при рождения Цезаря чудесная звезда возвестила это событие, а при его смерти произошло землетрясение; нечто подобное рассказывали также о рождении и смерти Августа, жизнь которого даже современные ему писатели не раз сравнивали с жизнью божественного спасителя.
64
По словам Нила, младшего современника Епифания (ум. в 430 г.), они были не христианами (в тогдашнем смысле), а нечто вроде рехавитов, жили в палатках, воздерживались от вина и других произведений культуры и проводили жизнь в крайней простоте. Это согласовалось бы с предположенным выше внутренним родством назореев с назиреями.