Что же касается отношения бога-отца к отдельной душе, то и этот, если можно так выразиться, «религиозный индивидуализм» не является отличительной особенностью Иисуса или христианства, а основной чертой всех более глубоких религий и, в особенности, мистериальных культов. Во всех них отдельная личность старается войти в прямое, личное общение с божеством, и чувство внутреннего единения с богом в них по силе и глубине нисколько не уступает таковому же Иисуса.
В самом деле, бог Иисуса, ведь, тот же бог ветхого завета, единый бог Израиля, бог Авраама, Исаака и Иакова. Сам Иисус в евангельском изображении отнюдь не претендует на то, что он в этом отношении проповедовал какое-нибудь новое учение. Поэтому, уже Вреде разрушил теологическую сказку, будто Иисус учил новому, углубленному воззрению на бога. Даже Вендт, который приложил столько стараний вскрыть и установить разницу между богом Иисуса и богом иудаизма, — даже он, в конце концов, должен был все же воздать должное истине и относительно идеи бога-отца признать: «Иисус — не первый заставил звучать этот мотив, последний раздавался до него как в иудейском, так и в эллинском религиозном мире». Если же он затем прибавляет, что вера в бога-отца нигде не «понималась с такою уверенностью и прямотой, с такою силою и исключительностью, как здесь, т. е. у Иисуса, и нигде она с такой решительностью не относилась к отдельной личной жизни, то Рихард Грюцмахер правильно называет это «утверждениями, которые, несмотря на их, действительно, очень большую прямоту и скромность в установлении того нового и делающего эпоху элемента, каковой внесло христианство в религиозную историю человечества, все же еще недоказуемы».
Бог-отец Иисуса — тот же обычный бог иудаизма. «Ни одна птица не упадет на землю без воли отца вашего», — говорит Иисус в евангелии Матфея (10, 29) и прибавляет: «У вас же и волосы на голове все сосчитаны». В книге Иова (31, 4) также читаем: «Не видел ли он путей моих, и не считал ли всех моих шагов?» «Без воли .бога, ни одна птица не падает с неба, — говорит талмуд, — и (сколь менее угрожает опасность жизни человека, если ее не наведет сам творец?». Равным образом, читаем также и в Pesikta[77] (лист 18, кол. 4): «Разве я не считаю каждый волос у каждого создания?» «Ни один человек не пошевельнет пальцем здесь, на земле, без того, чтобы это не было известно там, наверху».
Большое значение придавали тому факту, что Иисус говорит о боге вообще не как об отце всех людей, но в особенности как о «своем» отце. Но у Марка Иисус называет бога не столько «своим» отцом, как, скорее, отцом Христа. Только у Матфея и Луки эта интимность и фамильярность выступает решительнее в словах Иисуса относительно его отношения к богу, которое затем у Иоанна принимает прямо-таки мистический характер. А если Иисус называет бога «своим» отцом, то мы уже видели, что это выражение, вообще говоря, первоисточником своим имеет Премудрость Соломона, где нечестивцы насмехаются над «праведником» за то, что он говорит о боге, как о «своем отце» (2,16).
д) Любовь к ближнему и любовь к врагу.
Итак, даже в богопонимании Иисуса нет ничего необыкновенного, что давало бы право слова евангелий приписать только такому необыкновенному человеку, как Иисус. Может быть, это Необыкновенное находится в его нравственных воззрениях?
По свидетельству Марка (12,28), Иисус на вопрос одного книжника, какая самая первая заповедь, отвечает: «Первая из всех заповедей: «слушай Израиль! господь бог наш есть господь единый; и возлюби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею», — вот первая заповедь. Вторая подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Эти слова находятся во Второзаконии (6, 4) и Леви? (19, 18). Иисус сам признает, что он тем самым вовсе не высказывает новых идей. То, что книжник безо всякого возражения соглашается с ним, подтверждает, что Иисус излагает только общепризнанный взгляд. Равным образом, и параллельное место Луки (10, 26), где Иисус заставляет книжника высказать эти слова, как общеизвестное место из закона, доказывает, что мы имеем дело с общим для иудеев местом. У Матфея (22, 40) Иисус прибавляет: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки», тогда как у Матфея (7, 12) читаем): «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки». Далее, в книге Товита (4, 15) написано следующее: «Что не желаешь, чтобы делали тебе, того не делай и другому». В той же самой отрицательной форме подобное выражение мы встречаем в талмуде: «Один язычник пришел к Гиллелю и сказал ему: я перейду в иудейство при условии, чтобы ты научил меня всему закону, пока я буду стоять на одной ноге. Тогда Гиллель сказал: что неприятно тебе, не делай своему ближнему; в этом все учение, остальное же только изъяснение, — иди и учись». Если это менее того, что требует Иисус, то следует припомнить, что отрицательная форма этого выражения находилась также и в древнейших изданиях евангелий.