Итак, в этом отношении, та «любовь», какой требует Иисус, является фактически только ветхозаветной любовью к ближним.
Далее, у Матфея (5, 43) читаем: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Следовательно, здесь любовь к ближнему оказывается возведенной в заповедь любви к врагу. Что я это, «как и многое, утаил», — Вейс находит изумительным. Между тем, я думал, что христианские апологеты поступили бы хорошо, если бы не затрагивали этого пункта. Ведь, если Иисус действительно произнес эти слова, то он тем самым обнаружил бы изумительное незнакомство с Моисеевым законом. Или где написано, что иудеи должны ненавидеть своих врагов? В Левите (19, 18), где заповедуется любовь к ближнему, напротив того, ясно сказано: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего» и «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи ближнего твоего и не понесешь за него греха». И не только к своим соплеменникам, но и к чужестранцам не следует быть безжалостным: «Пришельца не обижай: вы знаете душу пришельца, потому что сами были пришельцами в земле Египетской» и «Когда поселится пришлец к земле вашей, не притесняйте его. Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя».
Больше того: даже любовь к врагу заповедуется в законе: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним».
«Не радуйся, — читаем в Притчах Соломоновых, — когда упадет враг твой; и да не веселится сердце твое, когда он споткнется». Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою, ибо тем самым ты собираешь горящие угли на голову его, и господь воздаст тебе». У Иова преступлением против бога считается радость над несчастьем врага, а псалмопевец хвалится тем, что спас того, кто бее причины питал к нему вражду. «Не говори: я отплачу за зло», — написано в Притчах (20, 22). «Они проклинают, а ты благослови», — читаем мы у псалмопевца (108, 28). И Иисус, сын Сирахов, говорит : «Прости ближнему твоему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои» (28, 2).
Но не только ветхий завет, также и талмуд полон требований любви к врагу и примеров благожелательного и любовного отношения к противникам: «Не питай ненависти, даже в душе»; «люби карающего тебя»; «как возможно, чтобы боящийся бога мог ненавидеть человека и считать его врагом?». Один равви, говорят, прощал пред отходом ко сну всех, кто оскорбил его в течение дня. Другой равви, Иошуа, хотел вымолить ниспослание божественного суда на отступника, который постоянно мучил его, но заснул, и когда проснулся, то решил: этот сон был наставлением, чтобы праведник никогда не призывал божьей кары на виновных. «Когда ангелы, — читаем в талмуде, — по случаю гибели египтян в волнах Красного моря хотели затянуть радостную песнь, бог сказал! им: утонули мои создания, неужели вы начнете песнь?». Наконец, что говорит Иов? «Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы бог восстал? Не юн ли, который создал меня во чреве, создал и его, и равно образовал нас в утробе?» (31, 13 — 15).
Талмуд также отнюдь не ограничивает любовь к врагу только кругом соплеменников. Что человеку заповедано ходатайствовать пред богом и за грешников, — об этом торжественно заверяет бог Моисея: «Израильтянин или язычник, мужчина или женщина, раб или свободный, — все равны для вас». Посему талмуд согласно с Левит (19, 9) повелевает не воспрещать бедным язычникам собирать колосья на поле и неоднократно приводить израильтянам в качестве примера терпимого отношения к людям пример Авраама. Лучше же всего то обстоятельство, что слов Иисуса: «благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас» вообще нет в основных древнейших рукописях евангелий, зато в талмуде читаем следующее: «Лучше терпеть поношение, чем самому поносить» и «предпочитай принадлежать к числу преследуемых, чем преследователей». «Где, — спрашивает Вейс, — иудейское писание или иудейское общество, которое возвело бы любовь к врагу в основную заповедь поведения? И если в мире хоть несколько вступила в силу любовь к врагу, то откуда произошли побуждения к этому, кто внушил это людям? Талмуд ли, ветхий завет, или личность того, кто сдержал свои слова на кресте?» (165). Ответ на это дало все вышесказанное.