10. Притчи Иисуса.
Среди всех изречений Иисуса, кроме сентенций нагорной проповеди, первое место занимают притчи. Они пользуются таким большим уважением и такою славой «единственных в своем роде» и непревосходимых, что, по мнению многих, их одних уже вполне достаточно для того, чтобы обеспечить авторство Иисусу.
Все эти притчи трактуют о «царстве небесном», об его распространении, о способе сделаться достойным его; о положении, какое занимают иудеи и язычники в культе Иисуса в отношении обетования этого царства. Однако, и в данном случае связь с Исайей ясна, как день.
«Пойди, — приказывает господь пророку, — и скажи этому народу: слухом услышите, и не уразумеете; и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб я исцелил их» (6, 9). «Зато лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу. Им говорили: вот покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение. Но они не хотели слушать» (28, 11). Если эти слова также и в остальном повлияли па изображение отношения иудеев к Иисусу, то они, в особенности, послужили основанием тому, что евангелисты вообще заставляют Иисуса говорить притчами. Тогда мы понимаем, иначе совершенно непонятное, выражение Марка (4, 12), где спаситель свою проповедь пред народом притчами мотивирует тем, что последний не должен понимать его, дабы не обратился и не были прощены ему грехи его. Здесь мы имеем дело только с выдержкой из пророка Исайи. Если где-либо, то именно здесь мы находим мистериальный характер первоначального христианства «иессеев», которые также в этом обнаруживают свою зависимость от Исайи. Учение излагается в притчах, которые «тем внешним» непонятны и которые ими не должны быть поняты. Только ученикам, посвященным, дано знать «тайны (mysteria) царствия божия». Потому-то у Матфея (13, 184) написано: «Все сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им, да сбудется реченное чрез пророка, который говорит: отверзу в притчах уста мои; изреку сокровенное от создания мира». У Марка же читаем, что Иисус своим ученикам изъяснял все.
Раз дело обстоит так, то мы не удивляемся тому, что одну из самых важных притч, притчу о сеятеле, мы, прежде всего, встречаем у наассенов, той дохристианской гностической секты, на близкую связь которой с христианством мы уже указали. Однако, в этой притче, — как подробнее развил В. Б. Смит, — мы имеем дело с переработкой более древней аллегории, которая своим предметом имела гностическое учение о божественном сеянии происходящих от Логоса рождающих мир семян[82]. Да и в остальных притчах Иисуса не раз выступает источник, причем от повторения его Иисусом он ничем особенным не выделяется и не выигрывает.
Так, притча о купце, который все свое имущество продал за одну жемчужину, находится также в талмуде и восходит к Притчам Соломоновым (8, 10): «Примите учение мое, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото; потому что мудрость лучше жемчуга, и ничто из желаемого не сравнится с нею».
Больше того: даже притча о неводе, которая у Матфея примыкает к этой, по-видимому, внушена тем же самым местом талмуда, согласно которому жемчужина тонет во время бури, проглатывается рыбой, последняя ловится, жемчужина находится и возвращается своему первоначальному владельцу, а тот продает ее и благодаря этому делается большим богачей.
В талмуде читаем следующее: «Бог потребовал от человека отчета: как велик твой долг, который ты должен заплатить мне? Ты грешишь против меня, а я снисходителен к тебе. Ежедневно, когда ты засыпаешь, душа твоя приходит ко мне, дает отчет и, как должница, стоит предо мною. А я, несмотря на это, возвращаю тебе назад твою душу, которая, ведь, — моя собственность. Посему и ты каждый день возвращай обратно своему должнику залог». Нетрудно в этом месте узнать притчу о лукавом рабе (Матфей, 18, 23).
82
Впрочем, также и в первом посл. Климента читаем следующее: «Вышел сеятель и бросил на землю все семена. Они падают на почву сухую и голую, истлевают, а затем, после истления, благодаря особой заботе господа воскресают (прорастают) и из одного делается много, и приносят плоды» (назв. соч., 24, 5). Смотрите, в какой разнообразной форме могла рассказываться одна и та же притча. Какая же форма ее происходит от Иисуса?