Так как речь идет здесь, как признает и сам Фотий, о сжатом изложении такого рода фактов, которые не имеют непосредственно никакого отношения к жизни Иисуса, то нам не следует придавать слишком большого значения отсутствию подобных известий. Поэтому мы и не придаем особого значения умолчанию «Хроники царей иудейских» об Иисусе. Но все же остается фактом, что сам Фотий считал упоминание об Иисусе вполне естественным для иудейского историка, и что он был весьма удивлен отсутствием этого упоминания. Поэтому Вейс, который бросил Штейделю упрек в том, что тот, будто бы, «орудовал» во время берлинской дискуссии о проблеме Иисуса «такими мнимо-научными аргументами», как ссылка на Фотия, во всяком случае, неправ. Сами теологи, как это дальше будет показано, «орудуют» в этой области (христологии) целым рядом еще и не таких «ученых аргументов».
Иосиф.
Как обстоит дело с иудейским историческим писателем Иосифом Флавием (37 г. — 100 г. по р. х.), современником и политическим противником Юста из Тибериады? В его лице мы впервые наталкиваемся на светского писателя, свидетельство которого можно принять всерьез в вопросе об историчности Иисуса. Господин фон-Соден держится во всяком случае на этот счет другого взгляда. «Иосиф, — говорит он, — романофил, человек, который всячески избегал переть на рожон, дабы прекратить презрение римлян к побежденному народу, написал в Риме, уже после того, как он участвовал в иудейской войне, после тога, как был разрушен Иерусалим, после того, как разрушена была иудейская община, три объемистых произведения: историю иудеев, историю последней иудейской войны и апологию иудейской религии. Совершенно ясно, что он не имел никакого основания уделять какое-либо внимание эпизоду, совершенно лишенному значения для истории иудеев. В эпоху, современную написанию сочинений Иосифа, христианство почти потеряло значение иудейской секты, в греко-римском же мире оно, напротив, распространялось все шире и делало большие успехи, так что суждение о нем могло бы доставить ему большую неприятность и с той, и с другой стороны, а патриотизм и осторожность должны были бы помешать ему высказаться об этой новой религии и ее основоположнике» (12 сл.). Иосиф не имел никакого основания упомянуть об Иисусе в таком произведении, где он упоминает много менее значительных людей, которые, подобно Иисусу, были виновниками и зачинщиками мессианистских движений и за то подверглись казни, — честь такого открытия целиком принадлежит фон-Содену.
Иосиф набросал отчетливую характеристику Пилата. Он рисует нам всю его брутальность и непредусмотрительность. Разве мог бы он воздержаться от сообщения того, как его земляки и единомышленники сумели заставить гордого римлянина исполнить их волю в деле Иисуса? Или, может быть, он ничего не знал об этом событии? Разве могли остаться неизвестными Иосифу такие волнующие события, имевшие место в столице, как их изображают евангелия: торжественный въезд Иисуса в Иерусалим, которого ликующий народ встретил как долгожданного мессию, растущее негодование и протест правящих кругов и партий, ночной арест Иисуса, сумятица перед домом наместника, выдача синедрионом единоплеменника ненавистному римскому начальству, исчезновение тела Иисуса из гроба и т. д.? Даже и то, что Иисус и его казнь были лишены значения для еврейского историка Иосифа, что секта, вызванная к жизни Иисусом, могла казаться Иосифу недостойной упоминания, — даже и это не так легко было бы доказать. Ведь, в то время христианство уже ярко проявило себя на открытой общественной арене и привлекло к себе всеобщее внимание. Или, быть может, не имеет никакого значения тот факт, что новая религиозная секта, которая является отпрыском старой религии, оказалась таким конкурентом ее, каким изображают ее «Деяния», и притом вскоре после смерти основоположника этой секты? Ведь, стоит только вспомнить о тех трех тысячах душ, которые в один день, якобы, крестились в самом Иерусалиме, т. е. в самом центре иудейского культа. Конечно, такое крещение является чудовищным христианским преувеличением, но все же христианство должно было еще до разрушения Иерусалима достигнуть огромного результата, если только хоть в чем-нибудь можно верить новозаветным рассказам о первых шагах новой религии.