Всем этим, собственно говоря, устраняется и другое свидетельство Иосифа, а именно то место из «Древностей» (XX, 9, 1), где иудейский историк сообщает, что младший Анан (Анна) в то время, когда наместник Фест умер, а заместитель его Альбин был еще в пути, организовал судебный процесс над Иаковом «братом Иисуса, так наз. Христа», приговорил его вместе с некоторыми другими за нарушение закона к смерти через побитие камнями (62 г. по р. х.). Юлихер, очевидно, очень скромен, если он, который считает вышеупомянутый отрывок об Иисусе христианской вставкой, видит в этом упоминании противозаконной казни «брата господня» Иакова доказательство существования Иисуса (19). В этом вопросе он нашел себе единомышленника лишь в лице Хвольсона, тогда как Вейс также и тут выражается чрезвычайно неопределенно и осторожно, тогда как даже какой-нибудь Бет обходит полным молчанием этого «брата Иисуса, так наз. Христа». И, разумеется, Бет поступает тут совершенно правильно. В высшей степени сомнительно, чтобы Иосиф разумел в лице Иакова кровного брата Иисуса, ибо вполне вероятно, что под «братством» Иосифом разумелась принадлежность к секте Иисуса. А в таком случае Иосиф своим эпитетом «брат Иисуса» указывал бы лишь на то, что Иаков был главой тех, которые поклонялись мессии (Христу) под именем Иисуса. Гораздо вероятнее, однако, что и это место из «Древностей» является позднейшей вставкой, как это склонны допустить Креднер и Шюрер. Ведь, и Вейс тоже признает в тексте своей книги, что это место является христианской вставкой[3].
Потому-то Ориген и не знает этого места «Древностей». В своем полемическом произведении, направленном против Цельса, он, говоря об Иакове, упоминает не это место из «Древностей», а совсем другое, где, якобы, Иосиф считает разрушение Иерусалима карой, постигшей иудеев за то, что они умертвили Иакова. Разумеется, такая цитата, приводимая Оригеном, уже наверное не могла быть подлинной.
Талмуд.
В силу всего этого Иосиф отпадает, как свидетель исторического существования Иисуса. Нам остается только ответить на вопрос, не содержатся ли свидетельства об Иисусе в прочей иудейской литературе того времени, в том собрании раввинской литературы, которое известно под именем талмуда и которое охватывает собою огромный период времени, от 200 г. до и 600 г. по р. х.? Юлихер, действительно, уверяет нас в том, что из талмуда «мы узнаем несколько больше, чем из Иосифа». Однако, Штейдель в берлинской дискуссии указал на то, что в талмуде нигде нельзя найти какого-нибудь исторического сообщения или указания об Иисусе. Можно было бы, кажется, думать, что раввины той эпохи не должны были упустить случая, чтобы в своих писаниях, обращенных исключительно к еврейской аудитории, отвергнуть и скомпрометировать Иисуса, который говорил и действовал так, как это изображают евангелия. Вместо этого оказывается, что раввины совершенно игнорируют Иисуса, там же, где они упоминают о нем, сообщения их лишены всякого исторического значения. Ф.-Соден полагает, что у них не было повода для того, чтобы серьезно заняться Иисусом, так как древнейшее собрание раввинской литературы, именуемое «Пирке Абот» («Речения отцов»), содержало в себе исключительно моралистские сентенции. Хвольсон также утверждает, что «в том порядке изложения, который мы имеем в древнейшей части талмуда, об Иисусе не могло быть и речи». На самом деле, однако, все те поучительные притчи, религиозно-законнические формулы и ритуальные предписания, которые имеют в виду ф.- Соден и Хвольсон, теснейше связаны с истолкованием писания. Все они имеют, отчасти, общую тему с речениями Иисуса. Они выражают взгляды и разногласия самых различных знаменитых раввинов. Почему же в таком случае талмуд молчит об Иисусе? Почему мы и здесь не находим даже намека на попытку определенно высказаться по адресу того, кто, говорят, наиболее смело из всех иудейских учителей «истолковал» писание, кто нанес сильнейший удар ортодоксальным иудейским воззрениям? Ф.- Соден слишком легко смотрит на вещи, когда он думает, что указанная часть талмуда не имеет ровно никакого отношения к вопросу об историчности Иисуса так же, как появившееся недавно собрание афоризмов Гете не имеет никакого отношения к вопросу о существовании Фридриха Великого.
3
Люблинский считает само место подлинным, так как оно выражает отношение фарисеев к христианам, диаметрально противоположное тому, какое изображается в евангелиях. Впрочем, это место выражает то отношение, которое существовало между фарисеями и христианами в первом веке. «Христианская интерполяция (вставка) стремилась бы находиться в соответствии с официальным, евангельским изображением взаимоотношений между фарисеями и христианами, тогда как рассказ Иосифа совершенно противоположен официальной традиции. Мы имеем перед собой дохристианских христиан, которые находились в замечательном единомыслии с фарисеями, тогда как храмовая аристократия ив саддукеев была их общим врагом»