1. Евангельские источники.
Подобной соломинкой, посредством которой хотят спасти историчность евангелий, является пресловутое свидетельство Папия. Как известно, к числу «самых надежных», хотя отнюдь не неоспоримых, результатов современной разработки вопроса о жизни Иисуса принадлежит то, что из дошедших до нас евангелий самым древним является евангелие Марка. В противоположность остальным евангелиям, оно производит впечатление «наибольшей свежести» и «жизненности», самой выразительной «наглядности» и вскрывает такую массу второстепенных черточек, что создается впечатление, будто оно «восходит непосредственно к рассказам очевидца». Далее, к счастью, как уверяют нас теологи, оказывается, что Папий, епископ иерапольский, около 150 года делает сообщение о Марке, авторе евангелия, каковое как нельзя более совпадает с этим впечатлением. Он рассказывает следующее: «Марк, бывший истолкователем Петра, тщательно записал (все то, что он запомнил; однако, он не изложил в последовательном порядке слова и дела господни. Объясняется это тем, что он сам не слышал господа и не Сопутствовал ему. Он, как я сказал, позже сопутствовал Петру. Последний учил, сообразуясь с потребностями слушателей, и не приводил в связь изречений господних. Таким образом, Марк ни в чем не прегрешил, записав так, как он припомнил. Об одном только заботился Марк: не упустить ничего из того, что он услышал, и не извратить услышанного».
Благодаря этому свидетельству кажется, что на самом деле возникновение евангелия довольно близко подходит ко времени самого Иисуса и подтверждает его исторический характер. Но вот вопрос: какова степень надежности сообщения иерапольского епископа? Папий для подтверждения истинности своего показания ссылается на пресвитера Иоанна. А кто был этот пресвитер Иоанн, и откуда у него его сведения? По свидетельству Иринея и Иеронима, он, будто бы, был тожествен с евангелистом Иоанном. Но Папий сам отрицает это, подчеркивая, что он вовсе не видел и не слышал святых апостолов, а своими сведениями обязан только друзьям последних, старцам. Следовательно, получилась такая картина: Папий свое знание о написании евангелия получил от Иоанна, этот от Марка, последний, со своей стороны, получил свои сведения об Иисусе от Петра, а Петр опять таки рассказывал только то, что сам узнал от Иисуса. Так как сочинения самого Палия до нас не дошли, и мы о нем знаем! кое- что только чрез Евсевия (IV в. нашей эры), то ясно, что Папий — слишком посредственный свидетель, чтобы заслуживать безусловного доверия. Из известия Палия мы все же не узнаем, — то, что сообщал Петр об Иисусе своему истолкователю Марку, основывалось ли на собственных переживаниях с историческим Иисусом, или, в противном случае, откуда этот первоначальный свидетель почерпнул свое знание о спасителе. Из сообщения Папия, во всяком случае, не видно, что Петр был личным учеником Иисуса. Очевидно, таковым счел его Евсевий, и столько же мог поверить этому сам Папий. Ведь, почтенный епископ отнюдь не был человеком, могущим составить себе ясное представление об этом. По словам Евсевия и Иринея, он был человеком «весьма ограниченного ума», и что он при этом узнавал от старейших о притчах и учении Иисуса, равно как и о деяниях апостолов, к которым обращался, чтобы получить самые подлинные сведения об Иисусе и его последователях, то это так спорно и несообразно, что даже сам Евсевий признает необходимым отнести все это к области басен.