Что дали эти идеи?
Идее «логоса» недоставало человеческого элемента, человеческих черт; идея мессии была лишена элемента божественного. Их слияние дало идею богочеловека, каковая так хорошо видна в евангелии Иоанна.
Вместе с Промусом к числу поборников мифологической школы, хотя условно, можно причислить профессора восточной филологии в йенском университете, Карла Фоллерса.
Фоллерс (1857 — 1909 гг.) в своей книге «Мировые религии в их исторической связи» (Karl Völlers, «Die Weltreligionen in ihrem geschichtlichen Zusammenhänge», 1907 г., 2-еизд. 1921г.) в кратких чертах рисует историю развития северо-семитических, ветхозаветной, персидской, индийской религии, христианства и ислама.
В той части книги, где он развивает свои взгляды на происхождение христианства, он выводит его, подобно всем вышеназванным ученым, из слияния иудейских мессианских чаяний и языческой веры, выводит в виде страдающего, умирающего и воскресающего спасителя. Показав, что главные евангельские моменты, а также раннехристианские церковные установления находят свое объяснение только в языческих религиях, особенно митраистической, египетской и сирийской, он все же не решается сделать само собою напрашивающегося вывода и уклончиво говорит: «При таком положении вещей неудивительно, что некоторые исследователи подвергли сомнению и сочли продуктом мифотворчества также жизнь самого Иисуса. Однако, решение вопроса об этом вряд ли когда-либо будет дано, так как наличного материала для этого недостаточно. Но все же следует признать, что в пользу радикального мифического понимания говорят веские доводы, и, что абсолютно решающих доводов в пользу историчности личности Иисуса, привести нельзя.
Возможно, даже вероятно, что Иисус из Назарета дал толчок к возникновению христианства. Однако, в высшей степени невероятно, чтобы к нему подходило, хотя бы только в некоторой степени, то место и значение, какое приписало ему евангельское предание.
Касаясь далее вопроса о зарождении христианства, особенно римской церкви, он говорит, что как христианство первых трех веков покоится на слиянии иудейского и эллинистического духа, так она зиждется на объединении иудейского и римского духа.
«Многое, ведь, у них обоих было общее: стремление к обрядности — ритуализму, трезвый взгляд на вещи, стремление к прочной социальной связи. Чего недоставало у иудейства, то с избытком восполнял Рим: политический инстинкт, широкий государственный взгляд, использование момента. Это — церковь роскоши, силы, ненасытности, беспощадности».
Если судить по ссылкам на использованную литературу, то можно думать, что Фоллерсу были совершенно неизвестны труды предшествующих и современных ему представителей мифологической школы. Этим обстоятельством, а также тем, что он вопросом о христианстве особенно не занимался и не выделял из его среды других, можно, пожалуй, объяснить то, что он не сделал логически вытекавшего вывода и не отверг категорически историчности Иисуса. А между тем, как раз в его годы выступил на сцену новый поборник этой школы, один из современных «столпов» ее, американец, профессор математики Вильям Бенжамен Смит.
Смит в ряды мифологов вошел своими двумя оригинальными трудами: «Дохристианский Иисус» и «Се бог. Раннехристианское учение о чисто божественном Иисусе».
В своих сочинениях Смит исходит из ряда, по его мнению, недоуменных вопросов. Мыслимо ли, говорит он, чтобы такое сильное движение, как христианство, началось с деятельности одного лица? Как понять, что Павел и даже апологеты так мало сообщают о проповеди и публичной деятельности Иисуса? Почему в новозаветных писаниях все более и более выступает божественная природа его, пока, наконец, в четвертом евангелии не доминирует окончательно? Теологи до сих пор учили, что человек Иисус был обожествлен, но такое допущение слишком неудовлетворительно и опровергается фактами. Не пора ли подойти к вопросу с другой стороны и посмотреть, не объяснятся ли проще факты при ином предположении, а именно, раннехристианская вера и евангелия превратили божество в человеческую личность, образ?