Выбрать главу

Это было раньше раннего, прежде прежнего, давнее давнего, древнее древнего, когда ничего еще не было. Ни вас, мелюзги, передо мной не стояло, ни меня, старого, меж людьми не ходило, ни людей живых на земле не живало, да и самой земли никакой под небом не проплывало1.

Было так иль не было, а только было только небо хрустальное, и жил на нем Терун2, один-одинешенек. А как на небе Мокошь появилась, о том и речь. Рассказал мне это сам Терун, когда я к нему на мед зашел, ну да речь не о том, а вот о чем. Он рассказал, а я перескажу.

Скучно было Теруну одному в целом мире. Только и было у него забавы, что везарь3.

Бывало, метнет его – искры и гром по всему небу4! Но эта забава ему быстро надоела, воевать некого, воеваться некем.

Когда-то давно жили на небе чудовища, одно другого опаснее, но – спасибо везарю! – Терун очистил от них мир5. И хорошо, потому что в том мире, с чудовищами, нам бы не выжить… Но тогда нас еще в помине не было…

И вот стало ему так скучно, что как-то раз встал он посередь неба, размахнулся как следует… эх, раззудись плечо, да размахнись, рука!.. да и запустил верный свой везарь прямо вверх! И стоит столбом, головы вверх не подымая6. Долго стоял. Надоело ждать, упадет везарь на голову, или мимо… Наконец, стало наверху погромыхивать, все громче и громче, засвистело там, застонало – то везарь летит! Берегись, Терун! Не сносить тебе головы! Не стал он беречься, все одно одному не небе не житье.

Мимо пролетел везарь, в трех шагах о небо грянулся, только воздухом Теруна толкнул и жаром обдал. Отличная забава получилась… Да только, мимо-то пролетев, да о хрустальное небо грянувшись, пробил везарь небо, прошел сквозь него, как горячий нож сквозь масло, и был таков! Только дырка в небе осталась7.

Подошел Терун к ней, поглядел. Темно. Большая дырка. Лег он на край, голову свесил и увидел внизу маленький огонечек. Прислушался – вроде там и погромыхивает что-то, едва слышно. Значит, везарь еще падает. Огонечек светил все слабее и слабее, потом вспыхнул поярче напоследок и потух. Упал везарь на что-то, значит. И грохот спустя некоторое время прикатился оттуда. Испугался Терун: вдруг там, внизу, есть кто живой? Не зашиб ли он кого по неосторожности? А вдруг с ним сразиться можно было б?..

Терун спрыгнул в дыру и тоже стал падать, только воздух в ушах засвистел. Долго падал. Темно, только небо сверху светится, а внизу ничего не видно. Наконец, показалось ему, что прошло почти что столько времени, сколько везарь падал. Тогда Терун произнес волшебное слово "минимабор"8 и уменьшился в сорок раз9. Потом, на всякий случай, еще раз. Тоже в сорок раз. Тут же Терун об воздух затормозился и легко, как пушинка, опустился на что-то мягкое.

Увеличился обратно, сказав два раза другое волшебное слово "максимабор"10, огляделся и видит: вокруг болото лежит, средь него одинец-камень11 торчит, под ним кусточек растет, а под кусточком странная зеленая тварюшка12 сидит, сидит себе, улыбается.

А в передних лапках она камень-громовик с дырой в середине держит – все, что осталось от оружия13. Палка, видать, сгорела. Подошел Терун поближе и заговорил с ней.

– Кто ты? – спросил он. – Как тебя зовут? Почему у тебя такие большие глаза14? И такой большой рот? Почему ты улыбаешься? Почему у тебя мой везарь? Не разбил ли я тут чего? И не отдашь ли ты мне его обратно, чтобы я мог вернуться с ним на небо? И, кстати, где я?

– Я лягушка-квакушка, – был ответ, – зовут меня Мокошь, а это место – Хтонь15. Глаза у меня большие, чтобы лучше видеть тебя, Терун, рот – чтобы шире тебе улыбнуться. Ничего ты тут, на нашем хтоническом болоте, пока не разбил. А улыбаюсь я потому, что давно ждала тебя в гости, и теперь рада-радешенька, что вижу! Везарь твой я тебе отдам, но только возьми и меня с собой на небо! Потому что если ты без меня вернешься на небо, да еще везарь с собой заберешь, у меня ничего не останется, чтобы, глядя на него, о тебе вспоминать. Тогда мое сердце разобьется, и я умру…

Смутился Терун. Он ведь бросал везарь, чтобы развлечься, а оказалось – невесту нашел!

– Возьму, конечно, – сказал Терун.

– Тогда иди к моему батюшке и посватай меня, – велела лягушка, – обойди Алатырь-камень16, с той стороны его и найдешь.

Обошел Терун камень и видит: стоит еще камень, поменьше, замшелый17 и в землю вросший, а рядом два пня, старых, но не трухлявых. А на камне том – надписи загадочные:

вернуться

1

Традиционный зачин для мифов из серии о создании мира. Однако, что характерно для мифа, подчеркнутая древность событий не мешает некоторым из них, как потом оказывается, происходить и посейчас.

вернуться

2

По непроверенным сведениям (кто их мне сообщил, я не помню, а он не помнил, в какой статье читал), следуя В.Н. Топорову, славянский громовержец не Перун, а именно Терун (индоевропейский Дехр или Дерх, в тюркских затем превращается в Тенгри, у скандинавов – Тогр, Тоор, Тор, у прибалтов Теркунас, который позже превращается в Перкунаса параллельно с превращением у славян Теруна в Перуна, в обоих случаях под влиянием совпадения с названием молнии). Можно дополнительно предположить, что еще до перехода Терун > Перун от него был образован глагол "тереть", как обозначение характерного действия для вызывания огня (В.В. Иванов, В.Н. Топоров. Исследования в области славянских древностей, "Наука", М., 1974, с. 94: "… белорусское поверье о Перуне, добывающем молнию трением двух жернов", с. 116 рождение огня, добываемого трением двух кусков дубового дерева, сравнивается с рождением живого существа, откуда женская ипостась Перуна). В той же (цитированной) работе, хотя славянский Бог Грозы носит имя Перун, ему ставятся в соответствие на с. 84 скандинавский Тор, на с.123 хеттский Тархун, лувийский Тархунт, литовские эпитеты Перкунаса Таршкулис и Таршкутис, на с. 149 бурятский Асан-саган-тенгери, якутский и киргизский Тэнгри, на с. 159 греческое "техно" (в частности, кузнечное дело, как имеющее непосредственное отношение к этому персонажу; кстати нельзя не привести образец выражения о "выковывании" речи на с. 162, взятый у Данте: "миглиор фаббро дель парлар матерно"), и на с. 178 даже русский Федор Тугарин (впрочем, Тугарин производится ими от имени змея, противника Теруна).

вернуться

3

Оружие явно индоевропейского происхождения, родственное санскритской ваджре и авестийской вазаре (совр. топор). Правда, из дальнейшего выясняется, что оно имеет совершенно первобытный вид: это просто камень с просверленной дыркой, насаженный на палку, в то время как ваджра изображается в виде диска с крылышками. Но, видимо, такое изображение было придумано позднейшими иллюстраторами на основе описания действия оружия. Его метали, и при попадании оно сносило голову. Но такое действие может оказать и везарь! Скорее всего, он ближе не к преобразовавшейся в диск ваджре, а к молоту скандинавского Тора.

вернуться

4

Явное описание грозы. Здесь Терун схож с Зевсом и Тором. Как известно, в синтетической религии, введенной на Руси непосредственно перед христианством, Сварог, Терун и Мокошь занимали в пантеоне места Одина, Тора и Фрейи. Здесь, однако, Терун, одновременно с ролью бога-громовержца, играет роль верховного бога, как Зевс. Вообще, амбивалентность мифологического сознания была настолько велика, что бог-громовержец не только мог отождествляться с другими богами пантеона, святыми, героями и пр. (см. в упомянутой работе В.В. Иванова и В.Н. Топорова: с.13 св. Илья, сухой и мокрый, с.15 Перкунс, Потримп и Патолл у прусов, с.16 исландский Тор и ведийский Индра, с.17 Ветер и Ворон Воронович, с.18 св. Илья как возничий, с.19 св. Георгий-Егорий-Юрий как воин-змееборец, с.25 Юпитер как бог четверга в античности, Вавилоне, Др. Индии и Тибете (Индра), с.26 четыре литовских Перкунаса, в соответствии с тем же четвергом, с.28 скандинавский Тор с эмблемой, на которой четыре карлика, сидящие по углам неба, и четвергом, майясский Бог Дождя (их четверо, и каждый сидит с топором и змеей на мировом древе своей стороны света) и ацтекский бог дождя Тлалок, соперник пернатого змея, а также 4 бога: молнии (с молотом), облаков, дождя и града, в китайской даосской традиции сопровождающие Яшмового владыку, с. 123 древнегреческий Керауниос (Громовержец), бог каменных орудий, и более поздний Зевс Керауниос, Всеслав и Вольга у восточных славян, с. 131 хеттский Пирва, с.142 драконоборцы Аполлон, Зевс, Геракл, с. 143 бог дождя и молнии Ваал (он же дракон), бог Мардук, сражавшийся с чудовищем Тиамат (Междуречье) и Гильгамеш (там же), с. 144 древнеегипетский Ра, с. 170 Добрыня, с. 172 Алеша Попович, с. 173 Каваль-богатыр (кузнец), с. 180 Ярила, св. Юрий-Егорий-Георгий: который также убивал дракона (с. 202), с. 210 Осирис, Таммуз, Адонис, с. 214 ведийский Пушан, с. 215 римский Марса (с. 215), бог войны с некоторыми сельскохозяйственными функциями (как и бог грозы). Марс, к тому же, связан со вторником, что опять приводит нас к Тору, кроме того, его имя похоже на бога междуречья Мардука, сравниваемого также с Перуном на с.143, заодно с Аполлоном, Зевсом и Гераклом), но и со своим противником Змеем или его заместителями, к-рых не меньше (там же, с.31 змея Шкуропея (скарабей?!), с.35 Кощей Бессмертный, с.36 в Эдде змей Нидхёгг, гложущий корни мирового ясеня, с.37 ведийский змей глубин, славянский пень (бадняк, откуда будний день как день перед праздником), почитаемый при прощании со старым годом, с.38 царь Змиулан, у к-рого лиса отнимает скот в пользу царя Огня и царицы Маланьицы-молнии (тогда уж и людоед, у которого точно так же скот отбирает кот в сапогах?), с.40 Цмок (дракон) восточных славян и литовцев, с.41 ведийский противник Индры демон Вала, заперший скот, либо дракон Вритра, заперший воду (на с.100 Вритра назван "бесплечим" (змей!) на основании текста, в котором Индра разрубил его на части), с.44 в кетском мифе Индра поражает семь порогов (препятствий для воды), они же семь Хошедэмов, сыновей носительницы злого начала, с.45 Вала > Волос > Велес, славянский скотий бог, с. 46 медведь, св. Власий, покровитель скота, с, 53 черт-волосень, отъедающий палец у прядущего в запретный для этого день перед Новым годом, с. 104 змея-скорпея на Латырь-камне или Алтарь-камне, с. 117 болгарская хала, змея, запирающая засуху, с. 118 змеи, помогающие св. Илье либо св. Георгию изгонять дракона, с. 124 те же Всеслав и Вольга у восточных славян, сравниваемые с громовержцем, и Вук-Змей Огненный у южных славян, с. 131 хеттские бородатые змеи, которых связал Пирва, с. 142 Пифон (см. Аполлон), Тифон (см. Зевс), Кикнос (см. Геракл) и ханаанский Ваал, имя которого производится от "море" и "смерть", как, впрочем, и имя сравниваемого с громоверцем Марса через < *Мар-март-с или *Ма-мерт-с на с. 216, с. 144 древнеегипетский змей Апоп, с. 166 Соловей-разбойник на двенадцати дубах и с. 168 сокол с двенадцатью рогами ("пернатый змей"!)). Совмещение с противником в упомянутой работе описано так (с.5): бог или другой персонаж, замещающий Пяруна-Перкунаса, ссорится со своим противником, в частности, с нечистым. Он (?) грозит ему (?): "Я тебя убью!" Бог (?) возражает: "Как же ты меня убьешь? Ведь я спрячусь!" – "Куда?" – "Под человека!" – "Я убью человека – и тебя убью!"… и, в завершение спора,: "Ну, тогда спрячусь в воду". – Там тебе место, там и находись!" В результате непонятно, как древние славяне вообще разбирались, кому поклоняться, а кого сжигать, и, похоже, совершали оба действия над одними и теми же идолами… Относительно самого основного мифа, иследованного В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым, можно сказать, что в истории о царевне-лягушке события происходят, по-видимому, раньше, т.к. поединок со змеем по В.В. Иванову и В.Н. Топорову происходит из-за измены Мокоши Перуну, а здесь описаны события, происходящие до того, как они поженились (не говоря уже о их девяти сыновьях, которых, по В.В. Иванову и В.Н. Топорову, Перун то ли покидает, то ли поражает).

вернуться

5

Возможно, этому мифу предшествуют мифы о том, как Терун освобождал мир от чудовищ. Но эти мифы не сохранились. А жаль, потому что их было бы заманчиво также интерпетировать в свете психоаналитических представлений, например, как Эдипов комплес и под, см. ниже).

вернуться

6

В подобные игры до сих пор играют дети, часто игра называется "на кого бог пошлет".

вернуться

7

Вся сцена противоречит тому, что, как выясняется позже, при описании поединка с драконом, везарь, будучи брошен куда-либо, сам возврашался в руки владельца аналогично молоту Тора (сканд.), волшебному копью Луга (ирл.) и ваджре (инд.). Возможно, конечно, что он пролетел на расстоянии вытянутой руки, и, более того, Терун обладал достаточной силой, чтобы поймать везарь, пролетающий мимо с такой чудовищной скоростью. Но, скорее, везарь должен был, подлетая к хозяину, не лететь так быстро, и лететь прямо в руки. Более того, его дальнейшее падение и попадание в лапки Мокоши, вместо возвращения в руки к Теруну, уж точно не должно было иметь места. Скорее всего, Терун мог управлять способностью везаря возвращаться, и, метнув его вверх, отключил возврат (например, сказал какое-нибудь волшебное кодовое слово). Но об этом ничего не сказано в тексте мифа. Нет также и указаний на то, что везарь являлся живым существом (хотя он и называется верным – для такой характеристики достаточно обсуждаемой особенности). Проще всего предположить, что везарь был не просто камнем на палке, а еще и веревкой привязан, но и об этом ничего не сказано.

вернуться

8

"Минимабор" – по-латыни "уменьшаюсь". Видимо, как и в арабских сказках, в славянском эпосе латынь – колдовской язык ср. "мутабор" – "превращаюсь" – даже в сказке "Калиф-аист" Гауффа, в подражание арабским.

вернуться

9

Возможно, пролезание в дыру, попадание в темноту и уменьшение означают символическое возвращение в состояние до рождения. Действительно, откуда единственному в мире существу взять себе жену, как не вернувшись в материнское чрево, найдя там сестру или даже обеспечив ее зачатие и выведя ее наружу? Но, если это и мотив кровосмешения, он выражен горазде менее явно, чем во многих мифах о сотворении мира. Возможно, среди славянских вождей кровосмесительные браки были менее распространены и не так нуждались в мифологическом обосновании.

вернуться

10

"Максимабор" – по-латыни "увеличиваюсь".

вернуться

11

Ср. в упомянутой работе В.В. Иванова и В.Н. Топорова связь Перуна со скалой-парвати (инд. и хетт.) и деревом. Можно добавить к этому теперь еще и сканд. Одина (камень-одинец). А с точки зрения психоаналитической это явно фаллический символ, как и скала Теруна, его (или змея) дерево, да и сам змей. Амбивалентность подсознания по Фрейду ничуть не уступает амбивалентности мифологического сознания.

вернуться

12

Поразительный, почти на уровне рассказа "от первого лица", пример взгляда "глазами героя"! Рассказчик-то знает, что это лягушка.

вернуться

13

Это противоречит бытовавшему в народе представлению о камне-громовике, как о пробитом молнией, но подтверждает связь таких камней с оружием Теруна (см. с. 93 о топоре с отверстием в середине).

вернуться

14

Прием впоследствии был использован в широко известной сказке "Красная шапочка". Вызываемые этим обстоятельством ассоциации неадекватны замыслу рассказчика.

вернуться

15

От греческого "хтон" – "земля, почва". Известная терминология: "хтонические существа", "хтонические боги" – в смысле, "из-под земли", находит в этом мифе неожиданное обоснование.

вернуться

16

Скорее всего, название от алтаря, так что ждать слушателю то ли кровавого жертвоприношения, то ли веселой свадебки.

вернуться

17

А Алатырь-камень, значит, не замшелый! Горячий? Можно вспомнить: "Стоит на острове Буяне Алатырь-камень, на нем бык печеный, в заду чеснок толченый…"