Из всего это делался вывод, что пропаганда благоприятствовала «неприятелю в его враждебных против России действиях». Ну что же, если не учитывать развал экономики, бездарное правительство, бесцельность войны для солдат; если все указанные подлоги следствия принять за доказательства — тогда, да, виновата пропаганда. Но не будет же в самом деле следователь заниматься такими абстрактными вещами, его дело маленькое: фальсификация и предзаданность. И следователь решил выдвинуть обвинение против 13 человек: Ульянова (Ленина), Апфельбаума (Зиновьева), Бронштейна (Троцкого), Луначарского, Коллонтай, Козловского, Суменсон, Гельфанда (Парвуса), Фюрстенберга (Ганецкого), Ильина (Раскольникова), Семашко, Рошаля, Сахарова. Позже к делу были привлечены и другие лица. Всего было задержано более 140 человек [167].
Я так подробно остановился на составе предварительного обвинения, чтобы было ясно, каким способом обосновывался арест большевиков. Дело явно было шито белыми нитками. Но подкрасить эти нитки старались в цвета черной сотни. Это обвинение пошло в газеты и не хуже иных журналистских пасквилей работало на очернение большевиков. Кстати, когда всего три недели спустя — на процессе Сухомлинова — присяжные попросят взять себе для внимательного ознакомления текст стостраничного обвинения, суд этого не разрешит: адвокаты, ссылаясь на недопустимость нарушения принципа справедливости, напомнят об обязанности прокуроров в прениях доказать свою точку зрения [168]. Зато в случае с большевиками обвинение будет выставлено на всю страну, и газеты отнюдь не поторопятся дать им свои полосы для возражений!
Интересно мнение по этому поводу крупного специалиста по многим вопросам и особенно по морали — Иванцовой. Вынужденная признать «поспешность» и «натянутость» обвинения, она разглядела в нем только «состав преступления по ст. 100 Уголовного уложения (насильственное посягательство на законом установленный государственный порядок), чего нельзя сказать о ст. 108, т. е. собственно обвинения в государственной измене и шпионаже в пользу Германии» [169]. По ее мнению, это вовсе «не показатель недобросовестности работы комиссии», но «вынужденная мера, вызванная необходимостью скорейшего предъявления обвинения содержащимся под стражей. В силу этого следствие идет на определенный компромисс: формулирует обвинение по двум статьям одновременно, не имея на то достаточных оснований, но зато удерживая подследственных под стражей и получая возможность вести расследование дальше» (курсив мой. — Р.В.) [170]. Снова мы видим у «неангажированной» Иванцовой оправдание беззаконных методов. Современники же событий были крайне удивлены, когда с помпой опубликованные «материалы следствия» на поверку оказались крайне низкокачественной кляузой. Поэт Скандербег (Н.А. Фольбаум) дал на это саркастический отклик под заголовком «Спешка» (курсив мой. — Р.В.):
Еще в первые дни громкой клеветы в прессе рабочие Московского телефонного завода заявили: «Требуем положить конец клеветнической травле большевиков, обвиняющей их в работе на германские деньги, и находим, что подобные сообщения являются погромными призывами к избиению и беспорядкам, а поэтому только данные, установленные следственной властью, подлежат опубликованию» [171]. Трагизм момента состоял в том, что сведения следствия мало чем отличались от газетных воплей, потому что проистекали из одного источника!
Но какое дело до мнения современников и свидетелей событий, когда из политических мотивов необходимо изнасиловать и формальную логику тоже? Так, Иванцова даже не утруждает себя объяснениями того, почему нельзя было задержать подозреваемых на основании обвинения по одной лишь ст. 100. Неужели же только потому, что это не позволило бы арестовать Козловского и Суменсон (Ганецкий и Парвус были за границей) и предать тем самым определенный политический душок обвинению? Следствие 1917 года это понимало и искало любые пути, чтобы связать в единую преступную сеть эмиграцию и Петроград. Понимает это и Иванцова 2012 года, просто хваленая «неангажированность» перевешивает: кому-то быть исправником пристало, а кому-то — и исправником от истории…