Как известно, первую последовательную и непротиворечивую теорию эволюции разработал в начале XIX века Ж. Б. Ламарк. В ее основе лежали два допущения: о наследовании приобретенных признаков и о внутренне присущем всему живому "стремлении к совершенству". Первая гипотеза объясняла, почему организмы так хорошо приспособлены к условиям обитания. В течение жизни они используют свои органы по-разному: одни чаще, другие реже. Те органы, которые все время "тренируются", -крепнут и растут, а "остающиеся без работы" — уменьшаются и слабеют. Небольшие изменения, возникающие вследствие такой избирательной тренировки, передаются по наследству. Например, если животное питается листьями высоких деревьев, ему приходится все время вытягивать шею. Шея тренируется, крепнет и немножко удлиняется. Потомство такого животного уже от рождения получит чуть более длинную шею. Так, по мнению Ламарка, появились жирафы[168].
Новая теория эволюции была предложена Ч. Дарвином, который отказался от второй посылки своего предшественника — от "тяги к совершенству" — и придумал такой механизм эволюционных изменений, которого теория Ламарка не предусматривала, — естественный отбор, основанный на борьбе за существование. Отбор происходит оттого, что живые существа производят больше потомков, чем может выжить. В процессе жизни существа изменяются (как Дарвин не знал — генетика еще не была открыта, поэтому он предположил, что в клетках организма образуются особые мелкие частицы (он назвал их геммулами, или пангенами), несущие информацию о тех изменениях, которые клетки претерпели в течение жизни. Геммулы с током крови разносятся по организму и в конце концов проникают в половые клетки. Таким образом потомству передается информация о приобретенных признаках). Новые свойства, помогающие данной особи выжить, передаются ее потомству[169].
Дарвин никогда не опровергал первый постулат Ламарка о наследовании приобретенных признаков. Затем об этом забыли и сейчас, согласно Центральной догме неодарвинизма, приобретенные признаки не наследуются. "Догма" начала складываться через несколько лет после смерти Дарвина, в основном благодаря усилиям немецкого ученого А. Вейсмана (Дарвин назвал его наблюдения "кошмаром Вейсмана") показал, что, если крысам из поколения в поколение в течение нескольких десятков лет, отрубать хвосты, это не приводит к рождению бесхвостых крысят[170].
Так появилась и окрепла "центральная догма". Все теории, основанные на возможности наследования приобретенных признаков, стали считать лженаучными. С этой догмой не согласился Т. Лысенко, который открыл способ придавать семенам морозоустойчивость, выдерживая их некоторое время на холоде, а потом перенося в тепло и укрывая одеялом[171]. Лысенко поддержал ламарковскую идею: приобретенные признаки наследуются; определяющим фактором наследственности являются не мифические гены, а воздействие внешней среды.
Кроме дарвинизма существуют другие учения, например ламаркизм и номогенез. Естественный отбор (преимущественное размножение успешных вариантов в природе) не может служить общим движущим фактором биологической эволюции. Здесь я приведу большую цитату цитату из интернета[172]. В ней доказывается, что не всегда идеи Дарвина находят свое подтверждение.
Во-первых, вне мира бактерий не удалось получить ни одного примера приобретения нового свойства за счет различия размножаемостей. Все "доказательства действия естественного отбора" являют собой описание либо сдвига частот тех свойств, которые уже имелись до начала опыта, либо искусственного отбора, а при нем численное значение размножаемости вообще никакой роли не играет.
Во-вторых, во всех аккуратно исследованных случаях оказывалось, что новые варианты организмов поначалу долгое время размножаются не лучше, а гораздо хуже исходных. Новое формируется не потому, что лучше размножается, а потому, что успевает сформироваться прежде, чем вымрет. Затем новые формы организмов ждут своего часа; известный всем пример — млекопитающие: они сформировались при господстве динозавров и завоевали мир после их вымирания.
В-третьих, то, что удалось получить у бактерий путем различия размножаемостей, говорит о ничтожной мощности отбора: для замены двух аминокислот в белке, бесполезных по отдельности, но полезных вместе, понадобилось 1013 бактерий (10 триллионов). Даже такое мельчайшее изменение ни на каких иных организмах осуществить нельзя, а большее нельзя и на бактериях.