Появление на свет упомянутого выше Законодательного комитета значительно уменьшило влияние рейхстага, а общие собрания Имперского экономического совета были бы сведены до уровня необязательных дискуссий. Теперь становится понятно, почему авторитетные парламентарии, несмотря на все призывы, газетные статьи, программные документы, отказывались от идеи профессионально-сословного устройства общества — ведь это фактически бы поставило крест на власти парламента.
Удивительно, но факт — наиболее живой отклик сословные идеи находили в католических районах Германии. Сословное мышление даже одобрялось специальной энцикликой. Среди защитников этих идей оказался и австриец Отмар Шпанн. Распространенный главным образом в романских странах синдикализм, а также его английский вариант — гильдийный социализм, базировались на сословных принципах. При этом младоконсерваторы всегда склонялись в сторону английского гильдийного социализма, который провозглашал верховенство государства над экономикой, в то время как синдикализм отдавал предпочтение экономическому началу. Сам Мёллер ван ден Брук указывал на разнообразие влияний, которые испытывали члены Кольца, когда разрабатывали сословную теорию: «Корпоративные и синдикалистские представления смешивались, не без того чтобы учитывать перспективы советской идеи и принимать во внимание ее включение в немецкое сословное государство».
Но младоконсерваторы полагали, что этой цели можно было достичь лишь благодаря революционному перевороту. Сам же Мёллер ван ден Брук писал по этому поводу: «Скорее всего мы понимаем под немецким социализмом корпоративное восприятие государства и экономики, которые должны утверждаться революционными способами, но при этом оставаться консервативными». При этом настойчиво указывалось на то, что Веймарская республика не подлежала реформированию, а стало быть, ее надо было саботировать.
Во время стабилизации республики, которая пришлась на 1924–1928 годы, дискуссии о «второй революции», казалось бы, смолкли.
Однако во время мирового экономического кризиса «вторая революция» стала излюбленной темой для обсуждения среди ряда военизированных группировок, в том числе в среде мятежных CA, которые отказывались принять легальный путь прихода к власти, которого придерживался Гитлер. Конец этим спорам был положен 30 июня 1934 года во время «ночи длинных ножей».
Восточная идеология и национал-большевизм
Наученный опытом Семилетней войны Фридрих Великий в свое время наказывал своим наследникам, чтобы они во что бы то ни стало сохраняли дружеские отношения с Россией. Полтора столетия этот наказ худо-бедно выполнялся, и Пруссия, а затем Германия не имели поводов для раскаяния в подобной внешней политике. Но в XX веке завещание Фридриха Великого было нарушено. Для Вильгельма II и Гитлера подобная вольность имела поистине катастрофические последствия.
За год до окончания Первой мировой войны коалиция союзников, воевавшая против Германии, распалась, и немецкое социалистическое правительство неожиданно оказалось запертым между двумя враждующими друг с другом блоками. Ноябрьская революция стала радостным событием для большевистского правительства, «Путь на Берлин», который должна была проложить немецкая революция, казалось, был свободным. Вместе с многочисленными поздравительными адресами немецкое революционное правительство получало также предложение от Советской России прислать в Германию два грузовых эшелона с зерном, чтобы хоть как-то исправить крайне напряженную обстановку с продовольствием. Ответ из Берлина не заставил себе ждать. 19 ноября 1918 года немецкое революционное правительство поблагодарило Советы, но тем не менее от предложенной помощи вежливо отказалось. В те дни США обещали поставить в Германию еще большее количество зерна. В Москве восприняли подобное заявление как плевок в лицо. Истинная причина для подобного отказа виделась большевикам в традиционной враждебности, которую испытывала немецкая социал-демократия по отношению к России. Подобная враждебная политика в отношении восточного соседа была недальновидным шагом, что очень быстро поняли в Германии. Начало версальского диктата в корне изменило взгляд на Россию. Ллойд Джордж предвидел подобную трансформацию и в своем секретном меморандуме требовал от Клемансо смягчить требования, предъявляемые к Германии: «Самая большая опасность, которая мне видится в сложившейся ситуации, состоит в том, что Германия может заключить союз с большевизмом и направить ее ресурсы, ее умственные способности, ее гигантскую мощь на высвобождение революционных фанатиков, чья мечта — завоевать силой мир для большевизма»,
В действительности Версаль стал лишь исходным пунктом всех тех тенденций, которые способствовали складыванию немецко-советских отношений. Первым в дело вступил Гуго Стиннес, который 3 февраля 1919 года учредил могущественный Имперский союз немецкой индустрии, который был ориентирован на восточноевропейские рынки. Генералы Ганс фон Сект и Курт фон Шляйхер усиленно искали контакты с Красной Армией, дабы испытывать самолеты и новые виды оружия на советской территории. Напомню, что согласно Версальскому договору Германии запрещалось иметь ряд видов вооружения, самолеты в том числе. Но когда было достигнуто подобное соглашение и с Советской России фактически была снята блокада, большинство депутатов немецкого рейхстага высказались против подобной инициативы. Депутат от партии центра Пфайффер разочарованно заявлял в те дни: «Наш путь ведет на восток. Запад закрыт для нас, и мне кажется, что наш долг постучать в дверь восточному соседу».
Когда же в июле 1920 года началось неожиданное контрнаступление Красной Армии, которая вторглась на территорию Польши, то Антанта решила оказать всевозможную помощь польской стороне. В эти дни рейхстаг демонстративно отказался помогать полякам, запретив любую транспортировку оружия в эту страну по территории Германии. Когда союзники решили доставить оружие по морю, то в Данциге вспыхнула забастовка немецких портовых рабочих, которая фактически вылилась в саботаж помощи полякам. Многочисленные немецкие добровольцы, главным образом из состава фрайкоров, немецких добровольческих корпусов, пытались присоединиться к наступающим частям Красной Армии. В 1920 году над Польшей, по словам Черчилля, «краеугольным камнем Версальского договора» нависла реальная опасность.
Таким образом, можно констатировать, что именно 1920 год стал отправной точкой, когда отношения между Германией и Россией стали улучшаться прямо на глазах, в то время как отношения Германии с западными державами неуклонно ухудшались. Рост взаимных симпатий достиг некого пика во время оккупации франко-бельгийскими войсками Рура. Во время этих событий Россия направила официальную декларацию о солидарности с Германией, которую считало жертвой международной агрессии.
На фоне подобных событий в Германии возникали национально ориентированные группировки, которые, отвергая марксизм, активно выступали за внешнеполитический союз с Советской Россией. В то же время в качестве третьей силы, которая находилась между национально настроенными коммунистами и шовинистами из национал-социалистической партии, возникает национально-большевистское движение, которое было представлено различными группам и союзами. Но тем не менее имелось два момента, которые принципиально отличали немецкий национал-большевизм. Первым было отношение к Версальскому миру, который не только определил выплату непосильных контрибуций, но значительно урезал территории Германии на Востоке. Вторым моментом стала социалистическая идея, которую больше не могли игнорировать ни в правых, ни в националистических организациях.
Начало немецкому национал-большевизму положили события, которые произошли в 1919 году на втором съезде Коммунистической партии Германии, проходившем в Хайдельберге, когда от КПГ откололась радикальная группа, более известная под именем «гамбургских национал-коммунистов». Эту группу возглавляли председатель Гамбургского совета рабочих и солдатских депутатов Генрих Лауффенберг и его близкий друг фриц Вольфхайм. Несколько месяцев спустя после раскола они создали Рабочую коммунистическую партию Германии, которая прожила очень короткую политическую жизнь. Так как Лауффенберг и Вольфхайм, следуя марксистской доктрине, апеллировали только к пролетариату, полагая, что в послевоенное время космополитические требования не могут найти понимания у немецкого рабочего класса. Однако их политическая установка не нашла поддержки, ее отвергали как правые, так и левые политические силы. Даже сам Ленин дистанцировался от немецких национал-коммунистов, впрочем, как и Карл Радек, которого во время переговоров в Маобитской тюрьме просили о поддержке «гамбургские раскольники». Итак, первая, «революционная, фаза» национал-большевизма потерпела неудачу, так как столкнулась одновременно и с сопротивлением правительства, и с непониманием рабочего класса.