«Вожатая, мне нужно кое-что вам рассказать, – сказала восьмилетняя девочка после долгого молчания. – Мой папа спит со мной».
Эрин повернулась и посмотрела на девочку, которая уставилась на дно лодки, крепко сжав руки. Ее лицо выражало полное отчаяние. Правда сильно потрясла Эрин. «Я не была такой же замкнутой, – подумала она. – Я не была в депрессии или в отчаянии. Я была счастливым ребенком». В этот момент озарения она поняла, что приняла чужую личность. Она не была жертвой инцеста.
Однажды утром священник Памелы заглянул к ней домой и внимательно выслушал ее длинную историю об изнасиловании и о том, как она это пережила. И священник ответил ей настолько мягко, насколько мог, что, по его мнению, психотерапевт ввел ее в заблуждение и назначил неверное лечение. «Прости, Памела, – сказал он, – но даже речи не идет о том, что тебе становится лучше, только хуже. Неважно, что случилось с тобой в прошлом, но это явно не лучший способ исправить положение».
Сначала Памела очень разозлилась на него и попыталась защититься, однако через пару часов, когда священник ушел, она впервые за много лет засмеялась. «Он дал мне разрешение покончить с этим», – понимает она теперь. Несколько дней спустя она рассказала психотерапевту о встрече со священником. Психотерапевт, убирая папку в шкаф, внезапно хлопнула дверцей. «Как этот человек смеет отрицать твою боль?» – сказала она.
Памела считает, что Господь ответил на ее молитвы неожиданным способом. «Я никогда не переставала молиться. Временами, когда мне казалось, что я так больше не могу, что мои страдания невыносимы, я падала на колени и взывала к Господу: защити меня, помоги мне, пожалуйста, верни мне мои воспоминания! Когда я молилась, в душе я всегда знала, что он мог бы сказать мне: «Потерпи, это скоро закончится». Я думаю, Господь дал мне ответ, но не такой, какого я ожидала.
Прошли годы. Элизабет, Памела, Мелоди и Эрин постепенно восстанавливают силы и душевное равновесие. Однако до полного выздоровления еще далеко. Все они жалеют о потерянном времени, о годах, проведенных в безуспешных попытках вспомнить прошлое, которого никогда не было. Они жалеют о том, что причинили страдания мужьям, детям, родителям и друзьям. Они с болью вспоминают о потерянной невинности и доверии, подаренном не тому человеку. И все они винят своих психотерапевтов.
«Я порвала с семьей из-за моего психотерапевта, – говорит Эрин. – Когда я бросила терапию два года назад, то извинилась перед своим отцом и братом, которых я обвиняла в сексуальных домогательствах. Они не винят меня в том, что случилось во время терапии, но я страдаю от ужасного чувства вины. На меня накатывают волны грусти и беспокойства, и мне часто кажется, что я потеряла контроль над своей жизнью».
«На эту терапию безвозвратно потрачены годы, и все это время я эмоционально дистанцировалась от своей семьи, – пишет Лора. – Мне сложно кому-либо доверять. Специалисты пугают меня до смерти. Наше с дочерью финансовое положение до сих пор шатко, мы практически потеряли дом. У меня нет машины. Я мать-одиночка и должна была эмоционально поддерживать свою дочь. Но я этого не делала. Вся моя энергия, вся моя жизнь были посвящены психотерапевту».
«Я потеряла работу, мой муж подал на развод, я лишилась семьи, – говорит Мелоди. – Я чувствую себя лучше с тех пор, как бросила терапию. Но все еще беспокоюсь и недоумеваю: как это могло со мной случиться?»
Элизабет борется с чувством отчаяния и проблемами с самооценкой. «Я чувствую себя глупой, обманутой, разгневанной. Как я могла позволить этому произойти со мной, с моей семьей, с моими детьми?»
Памела ей вторит: «Как это могло случиться?»
«Как отношения с психотерапевтом могли стать единственным приоритетом в моей жизни на четыре долгих года? – спрашивает Лора. – Как можно было продать душу обычному человеку?»
Ответы на эти вопросы продолжают ускользать от женщин, и они борются с чувствами стыда, смятения, печали и гнева. Они порицают себя за то, что с такой легкостью и готовностью доверились другому человеку. Они клянутся, что больше никогда не совершат такой глупости. И они боятся за других людей, наивно ищущих ответы на вопросы, на которые ответить невозможно.
По их словам, семьи «разбиваются вдребезги» из-за «неуместных советов» «бестолковых» и «чрезмерно старательных» терапевтов. «Невероятная преступная халатность» и «неэтичное непрофессиональное лечение» приводят к «бессмысленному разрушению» семей. Их друзья все еще не могут выбраться из «запутанного лабиринта лжи и обмана», они все еще находятся во власти «параноидальных иллюзий», навязанных психотерапевтом, все еще пребывают «в плену своих убеждений».