Несмотря на повторное приглашение, я не смог сдвинуться с места. Я, наверное, так бы и погиб, погребенный пылью, если бы Танда довольно грубо не толкнула меня в спину. Девушка отступила, давая нам возможность войти в хижину.
Если бы я не знал, что это та хижина, которую мы видели, прыгая по измерениям, то никогда бы не догадался. Теперь здесь были деревянные полы, щели в стенах отсутствовали, в комнате – тепло и уютно. Посреди стоял стол с четырьмя стульями, в центре стола красовалась ваза с фруктами. У одной из стен была оборудована небольшая кухня. Там виднелись стойка для приготовления пищи и несколько шкафов с выдвижными ящиками. В камине горел огонь, что придавало помещению особое очарование. У дальней стены располагалась постель, аккуратно прибранная и застеленная красивым синим с золотом покрывалом. В изголовье поверх покрывала лежала подушка.
При виде Ааза юная дама совсем не удивилась, что испугало меня еще сильнее. Появление извергов обычно путает всех людей чуть ли не до полусмерти – одни боятся их вида, другие – их дурной славы.
Я наконец ухитрился подобрать слова, чтобы задать НУЖНЫЙ ВОПРОС:
– Откуда вы меня знаете?
– Неужели она тебя знает, малыш? – изумился Ааз, который стоял слишком далеко от меня и едва ли мог слышать слова девушки.
Хозяйка хижины рассмеялась, а я испугался еще сильнее. Ее смех был само совершенство – мягкий, но в то же время звонкий и раскованный. Ее смех чем-то напоминал легкий ветерок в жаркий летний полдень.
– Строго говоря, я его не знаю, – сказала она, снова рассмеявшись. – Я не знакома с ним в традиционном значении этого слова, да и в ином значении тоже, если на то пошло. Хотя должна сказать, что не возражала бы, если бы вы поняли, что я имею в виду.
Я понятия не имел, что она имеет в виду. У меня возникло желание спросить, сколько значений имеет слово «знакомство», но решил отложить вопрос на потом.
Ааз фыркнул, а Танда засмеялась.
– Мой отец сказал, что я должна ждать здесь появления симпатичного молодого человека по имени Скив, – продолжила девица. – Поэтому я и решила, что вы тот самый Скив и есть, поскольку вы единственное существо, появившееся за те две недели, что я здесь торчу.
Я смотрел на нее с совершенно идиотским видом. Во всяком случае, мне так казалось. Я этой девицы определенно не знал и не имел понятия, кем является ее папенька.
Она улыбнулась мне, а затем повернулась к Танде:
– А вы, наверное, та, с кем Скив путешествовал раньше. Не беспокойтесь, о пылевых зайчиках мы позаботимся. Ведь вам, очевидно, известно, что они полностью невидимы для особей мужского пола?
Бросив взгляд на Ааза, она заметно помрачнела:
– А вас, здоровяк, я не знаю, и мне неизвестно, каким боком вы связаны с этим делом.
Итак, она называла Ааза здоровяком, но при этом знала, что мне доводилось скакать по измерениям в сопровождении Танды. Мы молчали. Ааз и Танда были потрясены не менее, чем я. Как сказала Танда, между нами и домом пролегло множество измерений, и вот, несмотря на это, здесь, в чужом измерении, в центре пыльного урагана, мы встречаем человека, который, оказывается, ждал нашего прибытия. И этот человек – девица, которой известно мое имя.
– Неужели вы проглотили языки? – со смехом спросила она и жестом пригласила нас за стол. – Держу пари, вы очень проголодались, прыгая по измерениям.
Я хотел спросить, почему она решила, что я проглотил язык, и откуда ей стало известно, чем мы занимались, но передумал и задал другой вопрос, гораздо более важный:
– Вы Перемещальник?
Она снова рассмеялась, ее великолепный, похожий на колокольчик смех разнесся по всей хижине, смешавшись с потрескиванием дров в очаге.
– Вряд ли меня можно так назвать, – ответила она, – но папенька сказал, что вам, возможно, уже надоело обещать им все новые и новые проценты. Какую часть сокровищ вы уже согласились отдать? Тридцать пять процентов? Сорок?
– Только двадцать пять, – ответил я, и тут до меня дошло, что девица не только знает, чем мы занимаемся, но ей известно и о том, что ведем переговоры с Перемещальниками. Интересно, что ей еще известно и каким образом ей удалось все это узнать?
Ааз сурово на меня посмотрел, я в ответ пожал плечами. Наставник вечно считает, что я слишком болтлив, и боюсь, что на сей раз мы имели дело с тем редким случаем, когда он оказался прав.
– О, – произнесла она, глядя на меня с улыбкой, – вы, наверное, великий мастер ведения переговоров.
– Это вряд ли, – заявила Танда, садясь за стол.
Мы с Аазом последовали ее примеру.
– Итак, вы, кажется, знакомы с нашим другом Скивом, – продолжила Танда. – Не могли бы назвать свое имя и сообщить, откуда вам стало известно о нем?
– Меня зовут Гленда, мой папенька продал ему карту, которой вы руководствуетесь в поисках золотой коровы.
Гленда подошла к кухонному шкафу, открыла дверцу, и мы увидели нечто похожее на свежеиспеченный каравай.
Танда посмотрела на меня, я пожал плечами. Я рассказал ей и Аазу все, что случилось, когда я покупал карту. Этой юной особы поблизости не было. Я был в этом уверен, потому что если бы я ее увидел, то ее образ навсегда запечатлелся бы в моем сердце. Теперь я пребывал в полном замешательстве. Почему существо, продавшее мне карту, послало свою дочь на встречу с нами? Для чего – и зачем?
– Итак, – сказал Ааз мрачно, – карта все-таки была поддельной. И вас прислали для того, чтобы запустить лапу в наш карман. Не так ли?
– Ах какой же вы циник! – со смехом сказала Гленда и улыбнулась мне.
Я тоже ей улыбнулся.
– Он видит все в черном цвете, – продолжила она, – и из него мог бы получиться превосходный юрист.
Я хотел было спросить, что значит «юрист», но промолчал, ограничившись кивком. Она же повернулась к Аазу и, глядя ему в глаза, решительно произнесла:
– Уверяю вас, что карта, насколько мне и моему отцу известно, подлинная.
– Что же вы в таком случае здесь делаете? – поинтересовалась Танда.
– Папенька решил, что к этому времени вам уже может понадобиться помощь, – ответила Гленда. – А когда папа мне рассказывал, как продавал карту Скиву, я подумала, что Скив, наверное, очень милый мальчик. И, как видите, оказалась права.
Кажется, я залился краской от пяток до макушки. По счастью, единственной видимой частью моего тела оставалось лишь лицо.
Ааз фыркнул до неприличия громко, и этот звук повис в хижине, словно неприятный запах.
– Почему ваш отец решил, что нам может понадобиться помощь? – спросила Танда.
Гленда вернулась к разделке каравая. Выдержав некоторую паузу, она, не поворачивая головы, небрежно бросила:
– Да потому, что никто еще не мог продвинуться дальше этого места и вернуться живым.
– О-о-о, – протянул Ааз, – теперь я, кажется, все понял. Ваш папаша продает карту снова и снова, а ваша задача возвращать ее в семью.
– Если честно, ему изрядно надоело заниматься ее продажей, – сказала Гленда. – А вернуть карту в семью вообще не проблема. Папа обычно прыгает сюда каждую весну и забирает ее у покойников.
Слабое потрескивание дров в очаге да завывание ветра за стенами были единственными звуками, нарушавшими тишину в хижине. Мне не хотелось думать о том, что карта, которую я носил с собой почти месяц, была взята у трупов.
– Почему так происходит? – спросила Танда, и я не обнаружил в ее голосе прежней злости.
– Вот вы мне об этом и скажете, – улыбнулась Гленда. – Разве не вы обладаете способностью переноситься из измерения в измерение?
Танда помолчала, задумчиво глядя вдаль, а затем негромко произнесла:
– Потому что мы находимся слишком далеко от всех известных мне мест, включая то измерение, из которого мы сюда прыгнули.
– Именно, – подтвердила Гленда, ставя перед нами на стол нарезанный каравай. – Перемещальники проделали это с шестью группами искателей сокровищ, которым папа продавал карту. То место, где мы находимся (а это – Завихрение № 6), весьма удалено от всех известных измерений, включая измерения, отмеченные на карте. Никто, кроме самых опытных прыгунов по измерениям, не в состоянии отсюда выбраться. До того как я обустроила эту хижину несколько недель назад, здесь стояла лишь оболочка дома из полусгнивших бревен.