Уходя, Койот всегда оставляет за собой пустоту. Вот и на нашем городишке плясал, пока не стоптал его в прах. В том-то и подвох, и никому его вовремя не раскусить.
Но ведь у всех у них родились дети, не так ли? Не показалось же им! Так что ж с их детьми теперь сталось?
Память – забавная штука: только одна Сара Джейн (недвижимость, Ротари-клуб, Книжный Клуб По Средам) и в силах на самом деле вспомнить своего малыша. Остальные помнят лишь кукурузу да ощущение бега, стремительного бега всей нашей стаи по бескрайнему полю, к красному с золотом (цвета «Дьяволов») заходящему солнцу. По-моему, так оно милосерднее.
– Почему я? – спрашивает Сара Джейн свой бокал с джином.
– Ты же была королевой, – говорю я. – Вот потому и ты. Пусть только на минуту.
«Здорово было, ведь верно?» – хочется сказать каждому, вспомнив, как все мы были заодно. Как все мы были племенем, а Койот учил нас выращивать такие странные штуки.
– Отчего ты осталась? – желают знать все.
Отчего я не отправилась с ним, когда он ушел? Разве мы с ним – не одного поля ягода? Разве не мы с ним вечно плели тайные сговоры?
– Койот побеждает в большой игре, – говорю я.
А мне достается пир после победы, но об этом я не говорю никому.
Наутро после финального матча я проснулась раньше всех остальных. Все отрубились там, где упали, разлеглись на нашем пятачке, будто в него угодила бомба. Ни кукурузы, ни арбузов, ни тыкв – только с озера тянет промозглым туманом. Пробудилась я оттого, что невдалеке, в полумраке, затарахтел движок моего пикапа, а уж этот-то звук мне знаком лучше, чем мамины крики. Подбегаю к машине, а она уже тронулась, медленно катит по тряской грунтовой дороге, а за рулем – никого, а Койот сидит в кузове, окруженный детишками, да знай себе хохочет. Детишкам лет так по восемь, а может, по десять, и все они – вылитый он: кожаные куртки, коварные ухмылки, черные волосы вьются по ветру. Взглянул Койот на меня и помахал рукой: еще, дескать, свидимся. Не в первый, в конце концов, раз.
Так вот, помахал он мне и отдал футбольный мяч одной из своих дочерей. А та – фигурка точеная, безупречная – подняла мяч высоко вверх, пробуя новые силы. Поднять – подняла, но не бросила. Наоборот, прижала к груди, будто собственное сердечко.
Плут[26]
Стивен Барнс и Тананарив Дью
Этот американец появился в то время, когда дожди обходили нас стороной, травы пожухли, водопои обмелели, а Земля явила взгляду свои истинный возраст.
Принес его к нам быстрый Паук о пяти лапах, ярко блестящий на солнце. День его появления я нарисовал на стене священной пещеры, куда мы возвращаемся раз в году, чтобы спеть предкам нашим новые песни. Я, как и мой отец, и отец моего отца, навещаю Пещеру Теней куда чаще. Здесь, под высокими сводами, на глазах покойных отцов, я рисую на каменных стенах разноцветной земною глиной, смешанной с жиром антилопы-канна.
Мое имя – Кутб, что означает «Защитник Людей». Теперь я уже стар. В моей голове хранится история моего народа, ее-то я и рисую на стенах пещеры. Рисую естественную, настоящую жизнь: добытых охотниками зверей, и капли дождя, упавшие на мои щеки, и нескончаемый, повторяющийся снова и снова ход жирафа, антилопы и льва туда, к северу, через земли, среди белых людей со времен их Великой Войны называемые Восточно-Африканским разломом, ну, а мы, Люди, называем их Родиной.
Рисовать Пауков нелегко, потому что сотворены они не природой. Их спины круглы, как серебряный черепаший панцирь, но велики, точно хижина, в которой, ничуть не мешая друг другу, могут улечься спать целых шесть человек. На пяти лапах Паук мчит по равнине быстрее гепарда. Пауки служат белым людям вместо ног и тех ящиков на колесах, в которых белые ездили, когда я был еще мал. Редкое это зрелище – белый, идущий пешком…
Но этот чужак был не белым. Черты его лица напоминали мои, однако в ночи его кожи таился неяркий оранжево-красный огонь. Ростом он превосходил меня на целую голову, сложен был, точно бегун, хотя обогнать его могли бы и наши дети. Глаза он скрывал за стеклами, скрепленными проволокой, а тело – под белой рубахой и курткой цвета песка.
Пришелец сказал, что его имя – Каген, а это очень похоже на Кагна – Плута, Богомола из наших преданий, того, кто больше всего на свете любит антилоп-канна. В честь Кагна я и рисую на стенах Пещеры Теней глиной, замешанной на жире его избранниц.
26
“Trickster” © 2008 Steven Barnes & Tananarive Due. First publication: The Darker Mask, eds. Gary Phillips & Christopher Chambers (Tor).