Аполлодор
Мифологическая библиотека
Античная мифография и «Библиотека» Аполлодора
Ничто, кажется, не может быть более далеким от нашей эпохи, чем наивные, иногда причудливые и странные, но всегда сверкающие всеми красками фантазии древние эллинские мифы, в которых отложилась тысячелетняя первобытная мудрость, где подлинная быль окуталась дымкой легенды, а легенды выдаются за подлинную быль. В действительности произошло и происходит нечто совершенно обратное. С периодом своего детства человечество давно рассталось, но прекратившие свое существование в мире религии олимпийские боги обрели подлинное бессмертие в мире искусства. Известным представлением о мифологии Древней Греции обладает каждый образованный человек современности1.
В античности знание мифологии было столь же естественным и необходимым для грека или римлянина, как знание Библии для англичанина времен английской буржуазной революции. Знакомство с мифами начиналось с детских лет и не прекращалось всю жизнь, были ли это гимны в честь богов, или древние сказания и эпические песни, считавшиеся доподлинной историей, или же произведения искусства художественного слова, пластики, живописи или музыки. Многие произведения литературы и искусства античный человек мог оценить, одновременно устанавливая связь между ними и определенным кругом сказаний (классическим примером является «Илиада», «Одиссея»). Мифы незаметно переходили в повседневную жизнь. Каждый греческий город (или поселение) мог иметь свою входившую в государственный быт традицию, повествующую о начале этого города и жившего там народа, о героях и богах, взявших его под свое покровительство и защиту. Эти герои и боги обладали богато разветвленной генеалогией и составляли целый с. 100 мир, в котором они жили, боролись, побеждали и даже погибали, вступая в конфликт между собой, а также с различными чудовищами, созданными народной фантазией. В греческих мифах могучие силы жизни, добра и света чаще одерживали победу над темными силами зла и смерти.
Известные слова Маркса о том, что мифология представляет собой «базис и арсенал» античного искусства, нельзя понимать так, будто мифы уже существовали как совершенно готовый материал, когда зародилась греческая литература как искусство художественного слова: в дописьменный период мифотворчество было одновременно и литературным процессом. И даже тогда, когда появилась письменная литература, она не утратила своих прочных связей с устным народным творчеством, с мифологией и народными сказаниями. Раз возникнув, мифологические герои получали второе рождение в произведениях искусства, где творческая фантазия художника подчас наделяла их совершенно новыми чертами, изменяла первоначальный характер мифологического сюжета, уж во всяком случае вносила в него новые детали и оттенки, по-новому освещая его роль.
В мифе подлинные исторические события и явления окружающей человека действительности получали фантастическую форму; Маркс назвал мифологию формой «художественно-религиозно-практически-духовного освоения мира»2. Но форма эта была динамичной и непрерывно изменялась. В эллинистической, а особенно римской, эпохе на первый план выдвигается художественно-эстетическая сторона. В произведениях поэтов этого времени язык мифов часто оказывается лишь элементом формы (правда, еще очень важным), способом выражения идейно-художественного замысла творца. Мифология может представить благодарный материал для создания игривых (а иногда и несколько фривольных) любовных поэм Овидия и даже оказаться объектом остроумного пародирования («Диалоги богов» Лукиана).
И все же миф для многих людей античности оставался историей, уходившей своими глубочайшими корнями в тот уже исчезнувший мир, когда жили далекие предки людей и свершались события, само величие которых заставляло верить в их истинность. Вот почему ученые составители комментариев к Гомеру (схолиасты), сообщая иные варианты мифа, всегда называют их «историями» и указывают на их источник.
Зачатки научного интереса к мифам и первые попытки их систематизации относятся к очень раннему времени – вероятно, уже к началу VI в. до н. э. Здесь следует назвать прежде всего логографов – авторов первых исторических сочинений. Произведения логографов до нас не дошли, но писатель I в. до н. э. Дионисий Галикарнасский, несомненно державший их в руках, сообщает о них следующее в посвященном творчеству Фукидида исследовании: «Собираясь начать свое сочинение, посвященное Фукидиду, я хочу сказать несколько слов и о других историках – об историках старшего поколения, и о тех, которые жили в его время. На их фоне особенно ясным станет как направление его творчества, которым с. 101 Фукидид отличается от своих предшественников, так и сила, в нем заключенная.