И среди этих рассказов, наряду с типичными суеверными меморатами, встречаются бывальщины г обобщенной фабулой. Таков, например, рассказ, записанный в той же Владимирской губернии от крестьянина Потапова: «Пошёл однажды один мужик сушить овин. Пришёл, затопил да и лег к стенке Вдруг видит, лезет какой-то старик, седой, лохматый. Подошёл эфтот старик к теплине, погрел руки и лёг на бок, потом встал, сделался медведем, да и идёт к мужику на задних лапах. Мужик как увидел его, што он идёт на него, то и сделался без памяти. Поехал енто он через год на базар в город. Идёт базаром-то. Попадается ему какой-то мужик. “Пойдём, – баит, – я тебя угощу, бутылочку куплю”. “Да я, – баит, – тебя в первый раз вижу, за што ты меня будешь угощать-то?” – „Только пойдём, а там всё расскажу”. Пошли. Мужик выпил. “Ну, - баит, – сказывай, за что ты меня угощаешь?” - „Вот, – баит, – за что: перво прости меня. Ведь, – баит, – моя вина то, что ты прошлый раз испугался овинника-то. Я ехал мимо твоего овина и видел, как ты пошёл сушить овин. Я подозвал к себе овинника и велел ему попужать тебя”»[328].
Немало в той же Владимирской губернии ходило и рассказов о банниках: «Банник имеет вид человека. Некоторые видывали его и в образе женщины: когда в новую баню идут в первый раз, то берут хлеба и соли, которые и оставляют в бане с целью, чтобы банник не стращал моющихся и удалял из бани угар. О банниках, как и прочих духах, существует много рассказов. Одна крестьянская девушка рассказывала: „Года три назад истопила матушка и посылает меня мыться. Я пошла. Вхожу в предбанник, отворила в баню дверь. Гляжу, а там моется тётка Марфа, сестра покойного батюшки. Я было хотела взойти, да раздумалась. А она увидала меня, да и баит: „Пойдем, Машка, я помою тебя” Я слышу, что голос-то не походит на тёткин, взяла захлопнула дверь, да ну домой. Взошла в избу, да и баю матушке: „Там, матушка, в бане-то тётка Марфа моется” - „Что ты, – баит, – чушь городишь. Какая там у тебя тётка Марфа. Она, – баит - свою баню-то топила”. –,,И я, мол, знаю, что топила, да, мол, моется, только голос не похож на тёткин-то”. Матушка мне и баит: „Тебе и показалось, как нито шишига вместо тетки Марфы, они, - баит, - часто кажутся тем, кто без молитвы приходит в баню. Пойдем со мной ”. Приходим в баню – нет никого. А ефто должно и впрямь мылась шишига”»[329].
В Никольском уезде Вологодской губернии банник представлялся в виде нагого старика, покрытого грязью и листьями от веников[330]. В Яренском уезде той же губернии записан рассказ о том, как нечистые мучили в бане работника. В Грязовец-ком уезде Новгородской губернии верили, что в бане парятся черти, мужик слышал шум веников, «глухой разговор», там же бытовали рассказы о том, что банник обижал родильницу. В Олонецкой губернии существовало предание, что банник душит по третьему пару. По сведениям из Череповецкого уезда Новгородской губернии, «крестьяне верят, что есть дух в овине, которого называют царь овинный, в бане – банник. Овинник имеет вид старика, банник принимает вид человека». Приведя несколько быличек, корреспондент замечает: «Вообще дух овинник почитается крестьянами так же, как домовой»[331].
Чаще всего в сведениях корреспондентов встречается просто констатация факта: «В гумнах живёт овинник». В Вологодской губернии записана быличка, как проезжий веником из бани с помощью банника учил домового. При этом информатор заметил: «Нет зляе банника, нет его добряе»[332]. Там же записано несколько быличек о половиннике, о драке его с банником, о том, как отец рассказчика видел банника. Интересно, что в одном из рассказов о драке банника с домовым, последний кричит хозяину: «Сыми крест да хлещи его»[333]. В Саратовской губернии считали, что в бане живёт шишига, которая имеет отвратительный вид и может запарить человека до смерти[334]. В Смоленской губернии, вступая на полок, приговаривали: «Хрещенный на полок, нехрещенный с полка». Выходя из бани, оставляли на полке ведро воды и веник для «хозяина» и, перекрестившись, произносили: «Тебе, баня, на стоянье, а нам на здоровье». В Смоленской же губернии записаны рассказы о гуменщике, являвшемся в виде барана. Там же в овине гадали о суженом: «Хозяин овина, скажи откуда будет мой суженый?». Овиннику делали подношения[335]. Вера в овинников отмечалась в Тотемском уезде Вологодской губернии. Корреспондент подчеркивал, что овинники и банники – злые духи и говорил о страхе перед ними крестьян[336].