Приход героя из иного мира в мир людей в былине «Илья Муромец и Соловей—Разбойник». Соловей как страж границы между миром людей и иным, получеловек–получудовище. Трансформация «архаического поединка» в былине. Смягчённая враждебность Ильи к Киеву, типологическая близость к греческим, алтайским и др. мифам о гибельном приводе стража в мир людей. Враждебность Владимира к Илье и эволюция её мотивации: от страха перед иномирным героем до презрения к крестьянину.
Хтоничность Ильи Муромца в былине об исцелении и бое с Сокольником. Крестьянское происхождение богатыря как знак хтоничности; мотив исцеления «сидня» как вызов героя–защитника из иного мира (связь Ильи с печью как вратами иного мира); образ «сидня» как копящего магическую силу. Расчистка Ильёй пашни в сопоставлении с земледельческими и скотоводческими подвигами других эпических героев. «Исцеление Ильи» и «Бой с Соловьём» как два варианта прихода иномирного героя к людям. «Антеевский мотив» в былине о Сокольнике (получение Ильёй силы от земли во время боя с сыном). Сон эпического героя как открывание врат миров иномирному врагу (ср. сон у Калинова моста в сказках: чудище может преодолеть границу миров благодаря сну героев — сон как установление контакта с иным миром). «Непатриотичность» архаического героя: Илья сначала щадит Сокольника, а затем карает не как врага Руси, а как личного. В. Я.Пропп о былине «Илья и Сокольник».
Богатырский гнев и богатырское пьянство в «Ссоре Ильи с Владимиром и бое с войском Калина». Разрушения, чинимые Ильёй Киеву, идентичны чинимым Соловьём—Разбойником. Двуединство пьянства и ярости. Несоразмерность ярости её причинам. Заточение лучшего богатыря из страха перед его безумной яростью.
Пребывание Ильи в погребе как отголосок мотива ухода архаического героя в иной мир после совершения подвигов (Илья возвращается в «родные» стихии земли и камня и долгие годы живёт без пищи — ср. осет. Батразда, возвращающегося на небо после совершения очередного подвига).
Ярость Ильи в бою с войском Калина — ср. сканд. берсерков. Особенность мотива «бой человека с войском»: преимущественно враг архаичнее героя, здесь же враг предельно историзирован, в то время как герой остаётся архаическим.
Объединенность двух частей былины темой всесокрушающей ярости богатыря. Типологическая близость к «Илиаде» Гомера как поэме о гневе.
Уход архаического героя в былине «Три поездки Ильи Муромца». Типичный для архаического героя мотив самоубийства. Камень как страж границы иного мира. Илья решительно выбирает дорогу смерти. Королевна и её пленники — типологический аналог пещер Змея, владыки мёртвых, Кирки и её свиней и т. п.; королевна как хозяйка смерти, смертный характер поездки к ней. Клад как воплощение жизненных сил Ильи, раздача им клада — саморазрушение (ср. раздачу сокровищ в героических песнях «Старшей Эдды»). Окаменевание Ильи как общеэпический мотив гибели архаического героя. Типологическая близость к осетинским сказаниям о смерти народа нартов (бог дважды безуспешно пытается их убить, после чего они строят себе каменные гробницы и уходят туда).
Добрыня как раннегосударственный герой, воплощение эпических норм: см. статью «Четыре поколения эпических героев», глава «Добро и зло». Параллелизм финала былины «Добрыня в отъезде» и «Одиссеи», вплоть до рубца–родинки; типологический, а не генетический характер этой близости сюжетов.