Статуя Робина Гуда у Нотингемского замка.
Nando Machado / Shutterstock.com
Есть Робин Гуд из народных баллад, грабящий богачей и раздающий добро беднякам.
Есть Робин Гуд из «Айвенго», перенесенный на столетие назад, во времена Ричарда Львиное Сердце (Ричард действительно осаждал принца Джона в Ноттингеме, что и послужило причиной сближения сюжетов). Здесь веселая шервудская ватага оказывается носителем верности истинному королю, да и сюжет в целом строится на хорошо знакомом нам принципе «возвращение короля».
И наконец, есть Робин Гуд массовой культуры, пришедший из кинокартины Майкла Кертиса (1938 год) и растиражированный фильмами, сериалами и мультфильмами. Здесь в набор героев непременно входят шериф и Гай Гисборн, причем ранние киноленты были условно-историчными (у Кертиса тема возвращения Ричарда занимает важное место в сюжете), а затем большее или меньшее значение приобрели элементы мистики.
Как видим, Следопыты Арнора наследуют героям Вальтера Скотта — с той разницей, что они не ждут короля из-за моря, они сами потомки королей, и если Ричард у Вальтера Скотта скрывается под плащом странника, то для наследников Исилдура уже тысячу лет такой плащ — их собственная одежда. Любой вождь дунаданов — это Робин Гуд и вальтер-скоттовский Ричард в одном лице[59].
Образ законного властителя, живущего в лесу, для английской культуры не нов. Именно на этом строится все действие в комедии Шекспира «Как вам это понравится», где герцог изгнан, живет со своим двором в лесу и в монологе говорит, в частности, так:
Ну что, мои товарищи и братья
В изгнании — не стала ль эта жизнь
Благодаря привычке старой слаще
Раскрашенного блеска? Этот лес
Не менее ль опасностями полон,
Чем лживый двор?
…И эта наша жизнь,
Свободная от суеты и шума,
Находит голоса в лесных деревьях
И книги в ручейках, и поученья
В громадных камнях, и добро во всем[60].
Известно, что Толкин признавался в пламенной нелюбви к Шекспиру. Это касается не только ходячего леса в «Макбете», но и изображения эльфов в «Сне в летнюю ночь». Однако приставка в слове «нелюбовь» почти ничего не значит для литературоведения, потому независимо от нее автор, по собственному признанию, вел страстный диалог с предшественником, а сила влияния при отрицании может оказаться даже мощнее, чем при подражании. Толкин освободил эльфов от шекспировских крылышек, но сохранил сам образ эльфийских владык, живущих в лесу, что не только воплощается в персонажах Галадриэли и Келеборна, но и поддерживает образ дунаданов, в чьих жилах течет эльфийская кровь.
Итак, правильный и прекрасный королевский двор должен пребывать в лесу, питаться охотой («А не пойти ль теперь // За дичью нам?» — говорит шекспировский герцог сразу после своего монолога), благодаря этому он освободится от лжи, интриг и прочих пороков. Как мы увидели в только что приведенной цитате, вместо книг у них ручьи и камни, и это видится чем-то очень хорошим. Толкин также не обременяет дунаданов домашними библиотеками, он упоминает, что все наследники воспитывались в Ривенделле, и нам остается лишь предполагать, что там учились не только принцы, но и другие дети[61].
Сильный и прекрасный человек, живущий на природе, чистый душой, не нуждающийся в хлебе, освободившийся от собственности в числе прочих пороков цивилизации… Хронологически между Шекспиром и Толкином возвышается бескрайний и манящий Жан-Жак Руссо.
В «Рассуждении о науках и искусствах» Руссо пишет: «Пышность наряда может свидетельствовать о богатстве человека, а изящество — о его хорошем вкусе, но здоровый и сильный человек узнается по другим признакам, и телесная сила скрывается не под златотканой одеждой придворного, а под грубым одеянием землепашца. Не менее чужды нарядности и добродетели, представляющие собою силу и крепость души. Добродетельный человек — это атлет, который любит бороться нагим, он презирает все эти жалкие украшения, стесняющие проявление силы, бо́льшая часть которых была изобретена лишь для того, чтобы скрыть какое-нибудь уродство»[62]. Если убрать из текста слово «нагим» — получится вполне адекватный портрет дунадана.
Чтобы он стал еще более узнаваемым, добавим другую цитату: «Американские дикари, не знающие одежды и промышляющие одной лишь охотой, непобедимы: в самом деле, какое иго можно наложить на людей, у которых нет никаких потребностей?». Эта цитата отлично показывает, что реального дикаря Руссо знал даже не из книг, а лишь из своих собственных фантазий, но мы говорим не об уничтожении «непобедимых» индейцев белым человеком, а о влиянии руссоистского «естественного человека» на «Властелина колец».