Еще одна сказка, гулявшая по страницам московских газет и в эфире: «Президент Пиночет вручил страну гражданским властям в им же определенные сроки, и, стало быть, он — убежденный демократ». Ну, что тут сказать! Прежде всего, Пиночет никогда не был законным президентом, его на этот пост никто не избирал и не назначал. Он сам провозгласил себя таковым в декабре 1974 г., стало быть, по всем канонам он просто вульгарный самозванец. Поэтому-то ему и не предоставили посмертные почести, полагающиеся конституционным президентам, а лишь воинские, которые соответствуют его статусу.
Теперь о сроках. Да, формально, он соблюдал все сроки, установленные им самим в его же конституции 1980 г. Но есть один нюансик, который наши фанаты Пиночета либо просто не знают, но, сдается мне, что, скорее всего, сознательно замалчивают, и чести им это не делает. После подтасованных результатов референдума по пиночетовской конституции (чтобы убедиться в этом, не нужно иметь семи пядей во лбу, достаточно было видеть, в какой обстановке и как проходил этот референдум, как повально использовались там пресловутый «административный ресурс» и прочие прелести современных избирательных систем, а я наблюдал все это, сидя у телеэкрана в перуанском городе Такна на самой границе с Чили, где очень легко ловились все телепередачи из Сантьяго) Пиночет возомнил, что написанный им график «перехода к демократии» так и останется на бумаге, и что в октябре 1988 г. ему точно так же удастся сфабриковать результаты плебисцита. Напомню, что на этом плебисците народу предлагалось сказать «Да» или «Нет» его дальнейшему пребыванию у власти. Но народ сказал «Нет»! И тогда этот «демократ по определению», видя, что почва уходит у него из-под ног, задумал установить в Чили военное положение, ввести в столицу войска и отменить результаты плебисцита.
Это произошло часов в восемь вечера 5 октября 1988 г. Страна словно оцепенела. Все наблюдатели и иностранные журналисты сбились с ног, пытаясь выяснить причину прекращения до этого регулярных сообщений ЦИК об идущем подсчете голосов, все сильнее сдвигавшего чашу весов в пользу противников диктатора. Журналисты даже пошли на беспрецедентный шаг: составили петицию к властям и вышли на демонстрацию протеста, требуя гласности и ясности в том, что же происходит. И пока карабинеры мордовали нашу манифестацию, били нас дубинками, поливали из водометов и душили газами, во дворце «Ла Монеда» шло заседание Совета национальной безопасности, где обсуждалось это чудовищное предложение Пиночета. И только решительная позиция остальных членов хунты, выступивших против такого «выхода из положения», их предложение смириться и признать результат волеизъявление народа остановило новую волну террора, которая неизбежно обрушилась бы на эту многострадальную страну. Пиночет сдался. Вот вам и цена кликушества нашей либеральной тусовки, превозносящей диктатора за его «демократические убеждения». Он буквально когтями цеплялся за свой режим, и, не натолкнись на сопротивление своих же коллег по хунте, ни на минуту не остановился бы перед возможностью снова повернуть колесо истории вспять, вновь залить кровью и без того истерзанную страну.
И, наконец, последний вопрос, активно мусолившийся в наших славных СМИ: «Нужен ли России свой Пиночет?». В принципе на этот вопрос я ответил. Ответил и Генрих Боровик: «Они (наши сторонники Пиночета. — А.К.) не могут представить, как в Сантьяго текла река, красная от крови убитых. Забыли, как раздробили кисти рук чилийскому певцу Виктору Хара, как практически был убит этим переворотом великий поэт Пабло Неруда». Я мог бы добавить еще десятки имен, известных и не очень, пополнивших мартиролог жертв диктатуры: инженеры, поэты, композиторы, писатели, художники, музыканты, журналисты, военные…