— Его сиятельство боярин Евпраксин, Аристарх Львович.
— Параллельный мир, — сказал я.
— Что? — не понял Усман.
— Это не прошлое, это параллельный мир. У нас во времена Николая Второго крепостного права уже не было.
— Значит это прошлое параллельного мира. Или это не тот Николай Второй. Ладно, поехали в эту Михайловку, здесь от них все равно больше ничего не добьешься. И вот еще что, — он обернулся к аборигенам. — Смотрите сюда.
Усман лениво размахнулся расслабленной рукой и резко ударил по краю телеги. Кусок горбыля шириной с пол-ладони и толщиной в палец с хрустом разломился.
— Если кто-то дернется, — сказал Усман, — и я подумаю, что этот кто-то хочет завладеть нашим оружием, с ним будет так же. Понятно?
Аборигены дружно закивали, мы погрузились на подводы и двинулись в путь. Дебилоподобный мужик пересел на первую телегу, мальчишка — на вторую, а третью оккупировали мы втроем с Усманом и дедом.
7
Деда звали Тимофеем, мужика — Устином, а мальчишку — Федором. Устин был сыном деда, а Федор, соответственно, внуком. Я отметил, что первые буквы имен следуют в алфавитном порядке и сказал это деду, но тот то ли не знал, что такое алфавит, то ли смертельно боялся обнаружить свое знание. Кажется, в этом мире крестьянам запрещают учиться грамоте. Почему?
Дед Тимофей ответил на этот вопрос обстоятельно и со знанием дела.
— А зачем хрестьянину буквы знать? — спросил он и сам себе ответил. — Незачем. Одна беда от этой грамоты простому человеку. Ничего хорошего для простого человека в буквицах этих нет и быть не могет.
— А как же библию читать? — спросил я.
Дед так перепугался, что, казалось, стал вдвое меньше.
— Да что вы говорите, ваше священство! — забормотал он. — Нешто мы совсем темные? Мы же знаем, что библию читать токмо вашим священствам дозволено, а нам, темным, запрещено наистрожайшим образом.
— А с чего ты взял, что мы священники? — подал голос Усман.
— Как это с чего? Вон у товарища твоего крест на груди. Нешто не ясно?
— Разве обычные люди не носят кресты? — удивился я.
— Да как можно! — дед зашелся от негодования. — Святотатство и богохульство!
— А как у вас к мусульманам относятся? — спросил Усман.
— К бусурманам? Да никак. Люди как люди, только вера у них другая.
— Поганая? — уточнил Усман.
— Ну да, поганая, языческая, то есть.
— Как же это языческая? Языческая вера — это когда богов много, а у мусульман бог един.
— Не знаю я, — вывернулся дед, — я человек темный, святым делам необученный. Слыхал я, что бусурманская вера поганая, а правда то или нет, мне неведомо. Может, и неправда. А ежели хотите порасспросить кого, так вам в Троицк надо, это по московской дороге два дня пути и один день в сторону, на запад. Там монастырь стоит, там вам монахи на все вопросы и ответят, — дед загадочно хихикнул.
— А сколько народу в Москве живет? — спросил я, сам не знаю зачем.
— Тьма-тьмущая, — лаконично ответил Тимофей.
— А точнее не знаешь?
— А кто ж его знает точнее? Много там народу, больше, чем в Серпухове, в Подольске и в Троицке, вместе взятых, вона как много!
— А что у тебя в мешках, что на первой телеге? — спросил Усман.
Дед Тимофей замолчал, будто прикусил язык. Потом он нехотя произнес:
— Значит, разбойники.
— Да не разбойники мы никакие! — возразил Усман. — Просто интересно, что, спросить нельзя?
— Спросить-то можно, — печально сказал дед. — Ситец там, рогожа, платок шелковый для Маськи, гвозди железные, крючки рыболовные, соль пищевая… мы же с рынка едем, сено продавали. Отбирать будете?
— Да ну тебя! — рассмеялся Усман. — На хрена нам все это барахло! Если нас с Сергеем покормить, да в баньке попарить, да разговором развлечь, так ничего нам больше и не нужно от вас. Можем и заплатить.
— Чем заплатить? — заинтересовался дед.
Усман вытащил гранату из одного из многочисленных кармашков камуфляжа.
— Знаешь, что такое? — спросил он.
— Нет, — дед боязливо отодвинулся в сторону.
— Дергаешь за кольцо, бросаешь и прячешься. Через четыре секунды она взрывается.
— Это как?
— Разрывается на части вдоль насечки, а вот эти квадратики разлетаются во все стороны.
— Как пули?
— Примерно.
— Проверяете, ваше священство?
— С чего ты взял?
— Проверяете, не польщусь ли на запретное. Нет, ваше священство, у нас в Михайловке законы чтят как положено. Будет вам и обед, и баня, и все остальное, и все за бесплатно, как и положено. А яйцо вот это я у вас и даром не возьму.